здесь было почти тихо.
Дверь приглушала звуки.
Да, они выиграли этот раунд. Но будут ли ещё?
Приютский вытер пот со лба рукавом. И только теперь заметил, что руки его выпачканы кровью. Он перевернул их ладонями вверх. В полумраке различил тёмные засохшие пятна. Пальцы дрожали.
Вот этими руками… он убил двух человек.
Он убил служанку. Он убил… собственного учителя.
Володя откинул голову, снова несильно ударяясь затылком о деревянную стену. Мышцы рук и ног дёргались, как всегда бывало раньше после тяжёлой работы. После ночных вылазок из приюта с прыжками с крыши на крышу и карабканьем по водостокам.
Испуг проходил, вместо него возвращались чувства: он ощутил саднящую боль в спине и тянущую – в лодыжке. Руки и лицо щипало от подсохшей крови.
Но пускай лучше так. Пускай мысли его лучше тонут в боли, чем думать о том, что он сделал… О том, что его друг…
Он скосил глаза на девчонок. Маришка стояла столбом, отвернувшись от него. Тусклый свет падал на неё от окна. Можно было подумать, будто она смотрит в него, но отчего-то Володя был уверен, что она не видит перед собою ничего. Или, вернее, не видит того же, что он сам или Варвара. Перед ним была узкая длинная комната со стеллажами и печью. С банками, отбрасывающими блики в сером ночном свете.
Каким-то чудом Ковальчик почти не ранили и не потрепали. Чулки разодраны в нескольких местах, в дырках темнеют царапины. Но на том всё. У неё, конечно, под глазом синяк и разбита губа – он заметил ещё тогда, в подвалах. Но разве это считается…
На Варвару и смотреть не хотелось.
Приютский поднялся с пола и бросил:
– Уйдем через чёрный ход. Раз уж мы здесь, найдите какой-нибудь еды и прихватите ножи.
Он не обращался к кому-то конкретно, но с места, как и ожидал, сдвинулась лишь Варвара. На подоконнике Володя заметил светильник. Протянул было пальцы к вентилю, но быстро одёрнул себя.
«Идиот!»
– Две минуты. И уходим, – снова подал он голос.
Ему приходилось бывать уже на барских кухнях. Обыкновенно там нечем было поживиться, разве что умыкнуть пару пряников или пирог с повидлом. Но на кухню всегда имелся вход с улицы – как же, негоже стряпухам ходить мимо господ, – и замки там были всегда не в пример хуже. Так что пробираться в богатые дома через кухню – милое дело.
Эта кухня мало чем отличалась от тех, в какие Володе доводилось влезать. Разве что с провизией здесь было совсем негусто. Никаких полок, ломящихся от горшков с зерном, никаких гусей, развешанных под потолком. Зато ножей да вилок было богато.
Володя приблизился к магнитной рейке, прикрученной к стене над высокой лавкой. Снял с неё тесак.
«Убийца!»
Нож дрогнул в руке. Приютский стиснул зубы.
Сбоку раздался холодный лязг, и парень дёрнулся, отчего лодыжка снова заныла. Но оказалось, это всего лишь Варвара лазала по кастрюлям в поисках еды. Она шаталась и молчала. Её коса давно растрепалась, и слипшиеся пряди свисали до самого пояса. Потемневшие от грязи, пота и местами от крови.
Приютский отвернулся, избегая смотреть на ту сторону лица, какой она к нему была повёрнута.
Рядом засуетилась Маришка. Она вдруг перестала стоять изваянием и тоже двинулась к лавкам.
«Приходит в себя?»
Все они не разговаривали. Двигались спешно и дёргано.
Володя опробовал тесак на испещрённой трещинами лавке. После чего положил на столешницу и потянулся за следующим ножом. Он вспомнил, как однажды они с Александром точно так же шарились по одной из купеческих кухонь – искали сладости, чтобы подбить на шалости приютскую малышню. Вспомнилось и как он подвёл друга к разложенным на полотнище ножам и велел угадать, какой всех острее. Разумеется, Александр, не обученный цыганским премудростям, тогда облажался – выбрал тот, что имел самое узкое лезвие, и совсем не поглядел на срез.
Сейчас друг не допустил бы такой оплошности.
Приютский полоснул ножом по лавке.
«Проклятье! Проклятье-проклятье!»
Володя обыкновенно не питал праздных надежд. Едва ли у Александра был хотя бы шанс.
Должно быть, он просто не успел того заметить. В подвале, внизу. Среди десятка изрубленных тел.
Ба-бах!
Металлический грохот снова сотряс кухню. Даже пол, казалось, дрогнул под Володиными ногами.
– Да чтоб тебя! – не выдержал он, резко повернувшись.
Тяжёлый звон всё продолжался. Громкий, неуместный в кухонной тишине. Володя открыл было рот, чтобы отчитать чёртову неуклюжую дуру, но… Глаза наконец метнулись к её лицу. И будь Володя девчонкой, его, наверное, тут же бы вывернуло.
«Знатно её разодрали…» – пронеслось в голове.
Но он сосредоточился на выражении Варвариных глаз, и с его губ не сорвалось ни звука.
Варвара пятилась от стеллажа под мерзкое дребезжание катающейся на полу крышки. И её лицо – та часть, что не была багровой и разодранной, на глазах делалась пепельно-серой.
«Да чтоб вас всех…»
Володя дёрнулся к ней, едва не задев по пути встрявшую меж стеллажей Маришку.
На полке подле кастрюли с вероятно их супом покоился мелкий пустой пузырёк. И Варвара таращилась на него так, будто склянка по меньшей мере была преогромной крысой. Подхватив пузырёк – а он не был пустым, – Володя быстро поднёс его ближе к глазам, бегло изучая этикетку.
«Поцелуй Императрицы» – гласила витиеватая надпись.
Что? Милосердное «снотворное» для неизлечимо больных?
Володя покосился на кастрюлю. Маловато было одного пузырька для такого объёма. Идиоты.
Цыган перевёл раздражённый взгляд на Варвару, закрывшую вдруг – и нельзя было сказать, что Володя был сильно против, – ладонями изувеченное лицо.
– Учитель… говорил правду, – выдавила она.
Володя едва не закатил глаза. Проклятье, да кому какая сейчас была разница?
– Они хотели убить нас… Император велел убить нас с-снотворным, – всхлипнула она. – За что же… почему?
– Он полоумный, – выплюнул цыган, совершенно не понимая, зачем всё это ему надо выслушивать. – Во дворе тьма братских могил. Разумеется, они хотели убить нас. Только чего-то этого маловато будет, нет?
– Я-Яков сказал, они ожидали п-поставку, – Варвара разрыдалась, и Володя едва удержался, чтобы ей не залепить по уху. – Р-революционеры напали н-на паромобиль. Они ж-ждали следующей. А утром сегодня узнали, что завтра приедет п-проверка и…
– И проклятые домоприслужники решили уложиться в сроки своими силами, – закончил за неё он. – Мерзкие кровопийцы. Ублюдки, что ж это объясняет хотя бы список.
– К-какой список?
Володя не ответил, судорожно размышляя над новыми поступившими сведениями.
Пузырёк был один. Да не – очевидно – из недоехавшей, отведённой лично для них партии. Значится, остался с прошлого раза. Большинство умерщвлялось
