пришёл тут один фрукт… простите, адвокат. Говорит, готов поговорить об аренде помещения для адвокатской конторы.
— Адвокат говоришь? — я прикинул, что сейчас в свете оформления опеки над сестрой, а затем дальнейшего вступления в наследство Озерова, адвокат Туманову приходится очень сильно. — А как думаешь, хороший он адвокат?
— Как адвокат не знаю, — ответила Дарья, хмыкнув. — Но как человек — проныра жуткая. Сможешь подъехать, чтобы поговорить с ним?
— Да, конечно, скоро буду, — ответил я, выезжая на дорогу. — Пусть дождётся.
* * *
— Здравствуйте, — сказал мне Соломон Маркович, с жутким прононсом и вообще очень специфическим произношением. — Если таки ви являетесь хозяином всего этого безобразия, то я с удовольствием бы поговорил, как мы можем помочь друг другу.
— Ну, положим, Соломон Маркович, я знаю, как могу помочь вам, — проговорил я, но тут же понял, что для меня заготовлен спектакль, который переносить никто не собирается.
— Что ви, что ви, — он поднял руки перед собой, а затем положил их на деревянное покрытие стола с таким видом, будто бы это был его стол в личном кабинете, и это я пришёл к нему на приём. — Учитывая-таки сомнительную репутацию данного особняка, — начал он с полной убеждённостью, — не думаю, что многие замечательные люди заинтересуются площадью в нём. Боюсь-таки, что вы столкнётесь с полным непониманием и боязнью у некоторых джентльменов очернить своё резюме, так сказать, нахождением под вашей крышей.
Пока я его слушал, улыбка на моём лице расползалась всё шире и шире. Мне уже было интересно, к чему в итоге приведёт этого человека собственное рассуждение. Но, как оказалось, не всё было так просто.
— Однако за смешную по вашим меркам услугу, я-таки вполне берусь отбелить репутацию данного здания и обещаю, что помещения в нём будут сдаваться, как горячие пирожки, — он посмотрел на меня и протянул руку. — Идёт?
— А что ви таки предлагаете конкретно? — спросил я, полностью подражая его говору.
«Не надо, — попросил Игорь. — Ему наверняка будет обидно».
«Ничего, — отозвался я, наблюдая за реакцией пришедшего. — Он у нас вообще-то хочет себе помещение отжать».
— Ви меня простите, если я настолько неясно выразился, — не моргнув, продолжил Соломон Маркович, хотя по нему было видно, что мои слова его задели. — Я хочу получить скидку на помещение из-за его репутации. Вообще было бы неплохо предоставить его мне без оплаты на первое время. Но я обещаю, что другие, увидев мою адвокатскую контору в этом здании, сочтут его перспективным и сами ломанутся сюда за помещениями.
— Что ж, — согласился я, продолжая копировать его говор, — с удовольствием готов предоставить вам помещение, если вы в течение года будете-таки работать на меня бесплатно!
— Как ви могли подумать, что Соломон Маркович может работать бесплатно⁈ — всё-таки оскорбившись, адвокат поднялся со своего места. — Я до последнего думал, что мы с вами сможем договориться.
— А мы сможем договориться, — пообещал я уже нормальным голосом Игоря. — Но при том условии, что не будем любить друг другу мозг. Как вам такое предложение?
— Ну… — задумчиво проговорил Соломон Маркович и сел обратно на кресло. — Возможно, я немного переборщил с напором, — согласился он и посмотрел на меня с уважением. — Просто мне очень нужно помещение, а со свободными финансами, к моему стыду, пока не очень.
— Это не беда, — ответил я, садясь напротив него. — Я смогу вам помочь, а вы сможете помочь мне. Такая формулировка вас устроит?
— Вполне, — улыбнулся Соломон Маркович и снова протянул мне руку.
Но, прежде чем пожать её, я проговорил:
— И давайте договоримся, что о бесплатно речи не идёт, хорошо? Мы с вами друг другу будем предоставлять скидки, — я видел, как он погрустнел, но решимость заключить сделку его не оставила. — Идёт?
— Идёт, Игорь Николаевич, — ответил тот и с некоторым вызовом посмотрел мне в глаза. — А вам тоже палец в рот не клади. Буду рад с вами посотрудничать.
* * *
После разговора с новым арендатором я пошёл к себе на третий этаж.
В какой-то момент мне показалось, что я слышу где-то отдалённый вой. Но, как оказалось, не показалось.
Странные и сильно приглушённые звуки доносились со второго этажа. От моего внимания совершенно ускользнул тот момент, что звукоизоляция на втором этаже, возможно, лучшая в городе. Сделано это было для того, чтобы посетители соседних комнат не мешали друг другу в самый ответственный момент.
И вот в одной из комнат кто-то устроил шумную гулянку, которую с лестницы было едва слышно. Только для того, чтобы пробить такой слой звукоизоляции надо было ещё постараться, поэтому я даже не представлял, что творится внутри.
Когда я открыл дверь комнаты, стены которой были увешаны цепями, ошейниками и плётками, в меня буквально ударило запахом алкоголя и громким воем.
Пьяные в зюзю Дезик и Оралиус пели.
— Цербер бывает кусачим, только от жизни собачьей… — выводила одна из голов Дезика.
— Чем выше любовь, тем ниже поцелуи… — ныл где-то рядом инкуб, и каждая пасть заглатывала ещё по порции крепкого алкоголя.
— Он не лает, ни кусается, — подвывала вторая голова моего питомца, — а сразу бросается и отгрызает прохожему…
— Попробуй муа-муа, попробуй джага-джага, — перебивал его демон. — Попробуй, давай, мне это надо, надо! — и начал рыдать.
Одна из голов Дезика, которая была менее пьяной, вдруг увидела меня.
— Шухер! — зашипела она на остальных. — Хозяин пришёл!
— Хозяин, вылезяин, — передразнила её другая голова. — Залезяин, — пьяно захохотала и вдруг начала икать.
— Дезик, ты пьян? — спросил я с удивлением в голосе, потому что вообще не мог такого предположить.
— Нет, — откликнулась та голова, что пела про собачью жизнь. — Только понюхали.
— Ну-ка полай, — сказал я, даже не подозревая уровень алкоголизации. — Проверим.
— Лай-лай-лай, — откликнулась голова и принялась икать.
— И кто автор этого безобразия? — со смехом спросил я, пытаясь определить, насколько всё плохо. — Или с обоюдного согласия? Так сказать, для коллективной ответственности. Учти, Дезик, тебе всё равно в три раза сильнее попадёт.
— Вот такой ты неблагодарный, — проговорила мне вдруг самая трезвая голова.
— Это
