«улучшать» путем целенаправленной селекции. В своем отчете де Гарай одобрительно цитировал Гальтона, а также ссылался на книгу «Влияние генетических факторов и факторов окружающей среды на человеческие способности» (1966), незадолго до того опубликованную Британским евгеническим обществом. Сегодня многим хочется верить, что евгеника полностью исчезла после Второй мировой войны, поскольку стала ассоциироваться с чудовищными преступлениями нацистов во время холокоста. К сожалению, это не так. Холодная война с ее напряженным противостоянием усилила интерес к «приспособленности» конкурирующих между собой человеческих популяций, и это подтолкнуло многих ученых к попыткам идентифицировать конкретные гены, которые могут определять более или менее желательные черты. В 1960-е гг. в научном сообществе даже заговорили о «новой евгенике», основанной на новейших методах молекулярной биологии. Но все это оказалось мифом. Сам де Гарай был вынужден признать: «Не было обнаружено надежной корреляции между какими-либо конкретными генами и конкретными спортивными достижениями». Тем не менее этот всеохватный генетический проект, осуществленный на летних Олимпийских играх 1968 г., напоминает нам о том, что даже во второй половине XX в. евгенические идеи сохраняли свою притягательность. С этим пагубным наследием прошлого научный мир борется до сих пор{586}.
К началу 1970-х гг. Мексика прочно утвердилась в роли одного из ведущих мировых центров генетических исследований. Эта история началась с «зеленой революции», которая была инициирована с целью решить продовольственную проблему и таким образом увести Мексику от социализма. Мексиканская сельскохозяйственная программа, финансируемая фондом Рокфеллера, также дала возможность новому поколению мексиканских ученых получить за рубежом углубленное образование в области генетики растений. Схожая картина наблюдалась по всей Латинской Америке. Ученые из Аргентины и Бразилии также учились в США, затем возвращались домой и создавали новые генетические лаборатории. В 1969 г. было учреждено Латиноамериканское общество генетиков, призванное способствовать развитию научных связей в регионе. В тот же период правительства стран Латинской Америки начали инвестировать в исследования в области генетики человека. Мексиканские ученые часто ходили по тонкой грани между генетикой и евгеникой, но такого рода обеспокоенность вопросами здоровья и идентичности была характерна не только для Мексики. В период холодной войны руководители государств по всему миру считали, что генетика способна дать ключ к здоровью и счастью. В следующем разделе мы рассмотрим, как похожая озабоченность по поводу продовольственной безопасности и человеческого здоровья повлияла на развитие генетики в постколониальной Индии{587}.
II. Генетика в независимой Индии
Монокомпу Самбасиву Сваминатан не мог забыть фотографии голодающих детей и истощенных тел, брошенных на обочине дороги. Великий бенгальский голод 1943–1944 гг. унес жизни почти 3 млн индийцев. Первое время британское колониальное правительство пыталось сохранить происходящее в тайне. Но в августе 1943 г. одна из калькуттских газет напечатала душераздирающую фотографию: бенгальская девушка склонилась над мертвым телами двух малолетних детей. Когда новости о продовольственном кризисе и беспомощных попытках британцев его преодолеть распространились по стране, антиколониальное движение вспыхнуло с новой силой. Многие были убеждены, что голод был вызван не столько плохим урожаем или погодными условиями, сколько тем, что в ходе Второй мировой войны британцы забирали у местного населения запасы зерна и вывозили их из страны, чтобы прокормить свою армию, – а миллионы индийцев оставались голодать. История злоупотреблений колониальных властей началась еще в XVIII в., и это была не первая волна массового голода в стране.
Сваминатан жил в Мадрасском президентстве на юго-востоке Индии, но был глубоко потрясен и возмущен реакцией британского правительства на страдания его народа. Этот голод, по его мнению, был «рукотворной проблемой». Сваминатан родился в небольшом храмовом городе Кумбаконам в 1925 г. и, подобно многим своим сверстникам, мечтал о независимой Индии. Его отец был горячим сторонником Махатмы Ганди, и вся семья носила домотканые одежды в знак поддержки движения свадеши, выступавшего за бойкот британских товаров. В 1942 г. Сваминатан даже организовал студенческую забастовку в поддержку кампании Ганди «Вон из Индии!», убедив сокурсников на зоологическом факультете Траванкорского университета уйти с занятий. Бенгальский голод только подтвердил давнюю убежденность Сваминатана в том, что британцы пекутся лишь о своих интересах, а Индия не будет процветать, пока не освободится от колониального правления{588}.
Как уже говорилось в предыдущей главе, многие индийские ученые того времени рассматривали свою научную деятельность как элемент борьбы против колониализма. Это касалось не только физических, но и биологических наук. Сваминатан, который стал одним из ведущих мировых специалистов в области генетики растений, помог осуществить «зеленую революцию» в Индии. Интерес к генетике растений был у него напрямую связан с политическими взглядами. Изначально Сваминатан хотел стать зоологом, но после Великого бенгальского голода в 1943 г. решил сменить специальность и защитить диссертацию по сельскохозяйственным наукам. Он надеялся, что если ученые будут больше знать о генетике основных сельскохозяйственных культур, таких как рис и пшеница, независимая Индия сможет избежать вспышек массового голода, которые были обычным делом при британском правлении. «Проблемы, созданные людьми, и решаться должны людьми», – считал он. Летом 1947 г. Сваминатан окончил магистратуру Мадрасского университета. А 15 августа того же года Индия обрела независимость от Великобритании. Это ознаменовало собой конец почти 200-летнего колониального правления, и Сваминатан вместе с толпами соотечественников на улицах праздновал это событие. Но праздник не мог продолжаться слишком долго. Он понимал, что теперь перед ним, как и перед другими индийскими учеными, встала практическая задача построения нового государства{589}.
Вскоре после окончания университета Сваминатан поступил на работу в Индийский сельскохозяйственный научно-исследовательский институт в Дели, где вместе с коллегами – увлеченными индийскими генетиками – взялся за решение проблемы: как накормить нацию численностью более 300 млн человек. Неудивительно, что в первые годы после провозглашения независимости именно это стало приоритетом для индийского правительства. В конце концов, на протяжении последних нескольких десятилетий антиколониалисты критиковали британцев именно за их неспособность обеспечить страну достаточным количеством продовольствия, поэтому для легитимности индийского государства было очень важно избежать новых вспышек голода. Эта задача считалась настолько важной, что в 1948 г. премьер-министр Индии Джавахарлал Неру лично посетил Сельскохозяйственный институт, чтобы осведомиться о проводившейся там работе. Сам Неру глубоко верил в силу современной науки и ее важность для нового государства, особенно в деле борьбы с голодом. «Отныне благодаря науке бедность перестала быть неизбежной», – заявил он{590}.
Но Сваминатан вскоре понял, что ему нужны углубленные знания в области генетики растений, если он хочет помочь накормить нацию. С этой мыслью в 1950 г. он отправился в Великобританию, чтобы продолжить образование в докторантуре Кембриджского университета. Здесь он занялся исследованием полиплоидии – кратного увеличения числа хромосом у растений. Эта тема имела непосредственное практическое применение, поскольку было известно, что полиплоиды часто дают более высокие урожаи. Следующие два года Сваминатан изучал под микроскопом клетки разных растений, тщательно подсчитывая количество хромосом и затем сопоставляя его с характеристиками каждого сорта, особенно с урожайностью, чтобы составить подробную картину влияния полиплоидии. В 1952 г. Сваминатан стал одним из первых представителей нового поколения индийских ученых, окончивших Кембриджский университет не как колониальные подданные, а как граждане независимого государства. Затем еще год он проходил стажировку в Висконсинском университете в США, где ему даже предложили работу, но Сваминатан не забыл, ради чего стал ученым. «Я спросил у себя: почему я решил стать генетиком? Чтобы накормить свой народ. Поэтому я вернулся», – позже вспоминал он{591}.
В скором времени Сваминатан узнал о работе Мексиканской сельскохозяйственной программы и был воодушевлен перспективами «зеленой революции». Он отправил Норману Борлоугу, одному из американских генетиков, работавших в Мексике, письмо с просьбой о помощи. Это положило начало плодотворному научному обмену между Индией и Мексикой, который продолжается по сей день. В марте 1963 г. Борлоуг посетил Индийский сельскохозяйственный научно-исследовательский институт в Дели. Он привез с собой в чемодане несколько образцов улучшенных сортов мексиканской пшеницы. «Ваша страна может сделать то же самое, что и Мексика, только вдвое быстрее», – сказал Борлоуг индийским ученым. Ободренные его
