разрушить эту осторожную напряжённость.
Я отстраняюсь, поворачивая голову и поднимая руку, чтобы прикрыть рот. Каждое место, к которому он прикасается, вызывает у меня покалывание, и мне внезапно нужна дистанция. Забравшись обратно на своё сиденье, я увеличиваю расстояние между нами на оставшуюся часть двухчасовой поездки.
Черч почти не разговаривает, просто смотрит в окно с каким-то отрешённым выражением на лице. Я пользуюсь возможностью проверить телефон, отправляю сообщение папе, чтобы сообщить ему, что остаюсь у Моники — полная грёбаная ложь, очевидно, но что ещё я могу сделать? Есть несколько сообщений от других парней, в том числе одно от Рейнджера, в котором просто говорится: «Извини». Я фыркаю, и Черч бросает взгляд в мою сторону.
— Рейнджер извиняется передо мной; я просто не могу понять, за что именно.
— Он выплеснул на тебя всю ту страсть, которую держал взаперти. Он думает, что отпугнул тебя. — Черч на мгновение замолкает. — Неужели правда?
— Нет, конечно, нет. — Я кладу телефон обратно на колени и смотрю на него, стараясь не слишком задумываться о возможности того, что Черч… ну знаете, что я ему нравлюсь. Это сказали близнецы, это сказал Спенсер. Это может быть правдой. С другой стороны, он с такой же вероятностью может быть «Адамом» из записок, верно?
Машина подъезжает к этому неброскому, но элегантному белому пляжному дворцу.
Мы приземлились в Нью-Йорке, но сейчас мы определённо за тридевять земель от него. Солнце сияет в ясном голубом небе, отражаясь от пологих гребней океана. Территория ухожена, но не так, как в доме матери Рейнджера в Лос-Анджелесе. Здесь всё более естественно: вьющиеся растения, вплетённые в каркас веранды, букеты цветов, едва помещающиеся в отведённые им ящики.
— Кстати, мы сейчас в Хэмптонсе, — говорит Черч и открывает дверь. Он едва успевает встать, как пожилая блондинка обхватывает его лицо руками.
— Мой малыш, — говорит она, целуя его в обе щеки и оставляя мазки помады телесного цвета. Она отступает назад, не отрывая взгляда от его лица и изучая его. Женщина довольно хорошенькая, и будто выглядит слишком молодо, чтобы быть его матерью, всё-таки он самый младший из шести, верно?
Или… он сказал, что его сёстры не были кровными родственницами, так что именно это значит?
— Мама, — говорит он, а затем протягивает мне руку, чтобы я взяла её. Я переплетаю свои пальцы с его и позволяю ему помочь мне выбраться с заднего сиденья на солнечный свет. Голубые глаза женщины загораются, и она дарит мне самую тёплую улыбку, которую я, возможно, когда-либо получала в жизни. Выражение её лица… это напоминает мне Черча, одну из тех широких, жизнерадостных улыбок, которые он имитирует, но не всегда ощущает.
Теперь это обретает больше смысла; он научился этому у мамы.
— Ты ещё красивее, чем на фотографиях, — говорит она, и когда я протягиваю ей руку для рукопожатия, она вместо этого хватает меня и крепко прижимает к себе, выбивая из меня дух. Но это такое приятное, искреннее объятие, что я едва ли могу жаловаться.
— Приятно с вами познакомиться, — удаётся мне выдавить из себя, когда она чуть отстраняет меня назад, чтобы осмотреть. Пока я щеголяю в своих старых спортивных штанах школы Санта-Круз и простой серой майке, купленной во время полёта на самолёте, миссис Монтегю одета в белый брючный костюм с розовой блузкой под жакетом. — Мы всегда говорили о важности поиска той единственной, с кем будет Черч, не так ли, милый?
— Именно, — произносит мужчина, спускающийся по тропинке в джинсах и футболке. Он вытирает грязь с ладоней, и я приподнимаю бровь. Это мистер Монтегю, одетый как садовник, и у него грязные джинсы?
Ну, чёрт, они мне уже нравятся.
И всё же я изо всех сил пытаюсь понять, почему все друзья Черча так зловеще отзываются об этой паре.
— Мы нашли друг друга молодыми, поэтому стараемся не списывать со счетов чувства наших детей, — продолжает мистер Монтегю, а затем его жена поворачивается к нему, и они теряются в глазах друг друга. Не успеваю я опомниться, как они целуются, а Черч хмурится.
— Ну вот, снова начинается, — бормочет он, глядя на меня, его янтарные глаза ловят солнечный свет и мерцают таким блеском, что у меня перехватывает дыхание. — Они всегда такие. Всё, что они делают, невероятно интенсивно, вот почему никто не любит приглашать их на вечеринки, поэтому им всегда приходится устраивать свои собственные.
— О, Черч, прекрати это, — говорит его мама, всё ещё цепляясь за рубашку отца. В то время как мама Черча блондинка и светлокожая, как и он сам, его отец совсем на них не похож. У него тёмные волосы, щетина и широкий нос. Нельзя сказать, что он некрасив, просто у него нет тонких черт Черча. — Отведи невесту в дом и покажи ей свою комнату.
— Его комнату? — спрашиваю я, и миссис Монтегю смеётся. Клянусь, этот звук похож на… бабочек, садящихся на маргаритки или что-то в этом роде. Это волшебно.
— Мы не собираемся заставлять вас спать в разных комнатах. Насколько это глупо? — она показывает в сторону дома. — Мы всё ещё готовимся к сегодняшнему вечеру, но пока чувствуйте себя как дома, а позже мы поговорим об этом деле Академии.
Я киваю, и Черч наклоняется, берёт меня за руку и тянет вниз по дорожке, обсаженной цветами, в светлое, воздушное помещение. Стена напротив нас сплошь покрыта окнами, двери открыты навстречу мягкому шуму моря.
— Мои сёстры где-то здесь, — бормочет он, его глаза бегают туда-сюда. — Остерегайся их. Они действительно ужасны.
— Черч! — воздух прорезает оглушительный визг, и темноволосая девушка обвивает руками шею Черча сзади, сжимая его так сильно, что её ноги отрываются от земли. Она одета в теннисный костюм и потеет как сумасшедшая, но её улыбка такая же заразительная, как у матерей. — Мы скучали по тебе этим летом. Без тебя всё совсем по-другому.
— Ты имеешь в виду, что без меня не к кому цепляться, — говорит он, осторожно снимая её со своей шеи, так что её кроссовки шлёпают по кафельному полу, когда она приземляется. Черч со вздохом оборачивается и протягивает руку. — Шарлотта, это моя младшая сестра, Жизель.
— И под младшей он имеет в виду, что всё ещё на пять лет старше его. — Она улыбается и взъерошивает его волосы, что он явно ненавидит, но всё равно терпит. — Все остальные снаружи, спорят о том, чей новый парень самый симпатичный. — Жизель драматично подмигивает в мою сторону. — Не хочу показаться предвзятой, но я думаю, что ты, скорее всего, выиграешь это пари.
— Эм, спасибо? — говорю
