но в холле ее окликнул дворецкий. Он замер у парадного входа, с озадаченным видом переворачивая маленький светло-голубой конверт. Убедившись, что слуга не собирается двигаться с места, Уинифред наморщила нос и подошла к нему сама.
– В чем дело? Это мне?
Дворецкий кивнул и протянул ей письмо.
– Да, мэм. Какой-то мальчуган принес… меньше минуты назад.
Схватив конверт и оттолкнув дворецкого, Уинифред рванула на себя дверь и выглянула на улицу. Час был слишком ранним для того, чтобы Белгравия пробудилась ото сна. Бежевые шторы на окнах были задернуты, мостовая и тротуары пустовали. Только служанки устроились на лестницах домов, окуная ветоши в ведра с ледяной водой, чтобы как следует вымыть ступени к наступлению времени для визитов. Мальчишки-посыльного нигде не было видно.
Уинифред затворила дверь и прислонилась к ней, разглядывая письмо. На конверте стояла надпись «Уинифред Бейл», но больше ничего не было, даже адреса или печати. Конверт был заклеен со всех сторон, и, чтобы открыть его, необходимо было потянуть за нить и разорвать клапан.
Никто не мог знать, что она живет у Келлингтона. Она не сообщала о переезде даже мисс Гэмпстон, а Кэтрин продолжала писать им на Керзон-стрит. Худшие опасения Уинифред сбылись – за ними продолжают следить.
Рванув нитку, Уинифред разорвала конверт и перевернула его клапаном вниз. На ладонь ей упала маленькая записка на почтовой бумаге. Даже не успев понять значение первых слов послания, она узнала почерк: это была рука Холбрука.
«Мисс Бейл,
я буду с Вами краток. Ваше пребывание в Лондоне доставляет мне массу неприятностей и, чтобы их разрешить, я хотел бы заключить с Вами сделку. В качестве доказательства моих благих намерений я хотел предоставить в Ваше распоряжение нашего общего знакомого, но Вы предпочли распаковать подарок без моей помощи. Теперь мне нечего предложить Вам, кроме собственного слова.
Мой человек будет ждать Вас на площади Пикадилли в два часа дня. Вы вольны взять с собой оружие и сопровождение. Я гарантирую неприкосновенность Вам и Вашим спутникам. От Вас мне не нужно ничего, кроме готовности заключить перемирие.
Джеймс Холбрук».
Уинифред свернула записку и сунула ее обратно в конверт. Неужели Холбрук действительно полагает, что она попадется на столь откровенно заброшенную уловку? С другой стороны… выбора у нее нет.
Но это осложняло дело совершенно с другой стороны. Если они останутся, чтобы встретиться с Холбруком, Лауре на целые сутки придется задержаться в Лондоне, что в ее положении просто немыслимо.
Войдя в гостиную, она увидела Келлингтона и Стеллана, беседовавших у окна. Оба имели недовольный вид, но если Келлингтон испытывал раздражение от одной лишь необходимости вести разговор, то Стеллан был попросту уязвлен. Уинифред не услышала, о чем они говорили, – юноши увидели ее и одновременно отвернулись, скрывая хмурые лица. Но она успела заметить, как Стеллан прячет в кармане фунтовый билет.
– Мисс Бейл! – протянул он и отвесил привычный шутливый поклон. – Не поверишь, но я только что подумал о тебе.
Келлингтон уставился на него с нескрываемым презрением. Уинифред дернула губой и протянула ему вскрытый конверт.
– Ты стал невыносимее прежнего, Акли. Должно быть, дело в твоих усах.
Стеллан взял конверт, не меняя насмешливого выражения, но в глазах промелькнуло беспокойство.
– Что это?
– Послание от твоего бывшего приятеля – от Джейми.
Он помрачнел и, вытряхнув письмецо себе на ладонь, пробежал взглядом по строчкам. Келлингтон наблюдал за ним с отрешенным интересом, словно Стеллан – уравнение, которое необходимо решить, однако доступные пониманию Келлингтона формулы на нем не действуют.
Закончив читать, Стеллан заставил себя ухмыльнуться и вернул письмо Уинифред.
– Как мило.
– Что там? – спросил Келлингтон.
– Холбрук хочет встретиться с ней, чтобы заключить мир, – пояснил Стеллан и машинально коснулся кармана, в который положил деньги. Глаза его забегали. – Мне пора идти, но… Мисс Бейл, ты же не собираешься творить глупости? Я думал, что вы с Тедди решите немедленно увезти вашу девочку в Хэзервуд-хаус.
Прикусив язык, Уинифред неопределенно покачала головой, и Келлингтон произнес:
– Ее зовут Лаура.
Стеллан пожал плечами, будто извиняясь.
– Лаура… Надеюсь, я успею вернуться до вашего отъезда, мисс Бейл.
Она промолчала и в этот раз, и Стеллан сузил глаза.
Когда он наконец вышел, Уинифред с укоризной поглядела на Келлингтона.
– Зачем ты дал ему денег? Он же просадит их в карты.
Поморщившись, Келлингтон с силой потер лицо и оставил на коже красный след. Недостаток сна сказывался на нем куда сильнее, чем на Уинифред или Дарлинге: все его движения казались замедленными, а глаза – подернутыми дымкой.
– В его же интересах распорядиться этими деньгами правильно, – жестко отозвался он. – Если он проиграет, я вышвырну его из своего дома. Вы все порядочно злоупотребили моим гостеприимством.
Хмыкнув, Уинифред сложила руки на груди. Келлингтон дал Стеллану не меньше сотни фунтов – порядочная сумма, но недостаточная, чтобы покрыть долги. Зачем он это сделал?
– Так и знала, что ты избавишься от нас, стоит Эвелин пересечь порог, – заявила она и отвела взгляд. – Но шутки в сторону. Зачем ты дал ему денег? Мне кажется, ему стоит поменьше себя испытывать.
– Я дал ему совет и возможность, а дальнейший выбор – только за ним, – отрезал Келлингтон и дернул рукой, высвобождая из рукава сюртука расстегнутый манжет. – Не поможешь застегнуть?
Промолчав, Уинифред взяла с его ладони изумрудные запонки и принялась вдевать их в чистую сорочку. Келлингтон почему-то молчал о том, какой именно совет дал Стеллану, но ей не хотелось его допрашивать.
Вдев последнюю из четырех запонок, Уинифред отняла руки, но Келлингтон вдруг поймал ее ладонь и вложил в нее что-то хрустящее и гладкое. Она развернула бумажку, и в руках у нее оказался чек на пятьсот фунтов. Озадаченная, Уинифред подняла взгляд на друга.
– Зачем это?
– Я решил отдать долг, прежде чем вы уедете. К тому же ты так старательно клянчила их, что я не смог отказать.
Грудь Уинифред неприятно кольнуло. Келлингтон говорил так, будто отъезд Уинифред – дело решенное. И именно потому, что он так говорил, она осознала, что не хочет уезжать. У нее наконец появилась возможность довести дело до конца. Не беда, если придется разделиться с Теодором на сутки-другие.
– Мне не нужны деньги.
Она хотела сунуть чек обратно, но Келлингтон завел руки за спину.
– Пожалуйста, возьми. Я вижу, что ты их хочешь. У тебя ноздри раздуваются, когда ты видишь что-нибудь привлекательное.
– Почему все вокруг болтают про мои ноздри? – рассердилась Уинифред и без лишних рассуждений сунула чек в рукав платья. – Не говори потом, что я
