ногами по постели, сбивая простыню, но уже не так рвано и судорожно, как прежде. Теодор вновь уложил ее на спину, и Лаура устало уронила голову на подушки. Она что-то неразборчиво бормотала испачканными кровью губами, не раскрывая глаз.
– Она бредит, – мрачно заметила Уинифред и присела на постель рядом с девочкой.
Потрясенный Дарлинг опустился на стул и коснулся ее блестящего лба.
– И горит, – добавил он, сосредоточенно вглядываясь в беспокойное, подернутое лихорадкой лицо Лауры.
Проведя по ее волосам, он взял девочку за руку. Ее маленькие пальцы с сизыми ногтями машинально обхватили его ладонь, но она так и не пришла в сознание.
К тому времени, как приехал доктор Вудворт, Лаура еще раз откашлялась кровью. Уинифред как раз обтирала платком ее рот, когда он вошел с маленьким кожаным саквояжем в руках. Жестом велев Теодору и Уинифред отойти, доктор присел рядом с Лаурой, снял перчатку с правой руки и коснулся ее шеи.
– Давно она без сознания? – отрывисто спросил он.
Отняв руку, он сдернул вторую перчатку, сунул обе в цилиндр и раскрыл саквояж.
– Около двух часов, – ответила Уинифред.
Доктор Вудворт кивнул, не оборачиваясь.
– Выйдите, если это вас не затруднит.
– Зачем? Что такого вы будете делать, что мы не можем остаться?
Доктор искоса взглянул на нее, и Уинифред едва не отвела взгляд – так испугалась. Теодор потянул ее за руку.
– Извините, доктор Вудворт, – тихо сказал он. – Мы уходим.
Таща за собой неохотно сопротивлявшуюся Уинифред, Теодор вышел в коридор и закрыл дверь. Глаза его покраснели, но были сухи. Уинифред тоже не могла плакать, хотя слезы сдавливали ей горло, не находя выхода.
Келлингтон дремал, устроившись на низкой тахте без спинки и откинув голову на оклеенную шелком стену. Уинифред и Теодор тихо, стараясь его не разбудить, присели по обе стороны от него. Потом Теодор устроил свою голову на плече Келлингтона и прикрыл глаза. Помедлив, Уинифред последовала его примеру и тут же провалилась в сон.
Ее разбудил звук скрипнувших петель. Встрепенувшись, Уинифред вскинула голову и оглянулась на юношей – оба крепко спали, измотанные бессонной ночью. Светлые волосы Келлингтона мешались с темными кудрями Дарлинга. Доктор Вудворт закрыл дверь и принялся натягивать перчатки, сунув цилиндр под руку. Его тоже выдернули из постели, но он к этому привык, и поэтому, несмотря на набрякшие веки и синеву под глазами, в нем не чувствовалось сонливости. Он был спокоен и сосредоточен. Уинифред опустила взгляд на его ноги. Носок одного кожаного ботинка был заляпан кровью.
– Не буду скрывать, она плоха, – негромко произнес доктор, ребром ладони вбивая перчатку меж пальцев.
От звука его голоса Келлингтон поморщился, но не проснулся.
– Лекарства не оказали должного действия, и, я боюсь, болезнь повлияла на мозг. Если кризис минует, возможно незначительное улучшение ее состояния.
– «Если»? – эхом переспросила Уинифред.
Вздохнув, доктор Вудворт устало потер плохо выбритый подбородок.
– Рано о чем-то говорить. Подождите несколько часов. Если улучшения не наступит, снова пошлите за мной. – Он протянул Уинифред лист бумаги с рецептом. – Я рекомендую ей принимать Фаулеров раствор[18]. Давайте ей пить воду, но не слишком много.
Уинифред кивнула, и доктор Вудворт, коротко поклонившись, ушел. Она сжала рецепт двумя пальцами, словно это что-то гадкое, и вернулась в спальню Лауры.
В свете огня лицо девочки казалось желтым. Что бы доктор Вудворт ни сделал, ему удалось вырвать Лауру из лап навеянного лихорадкой забытья, и теперь она просто спала. Слезы увлажняли ресницы, широко раскрывался рот, глотавший воздух, но дыхание стало ровным, хоть и частым. Уинифред обтерла ей руки, шею, лицо, губы, а затем села на свое прежнее место и устроила голову на острых коленках Лауры, накрытых простыней.
Когда под веками вместо привычной черноты вдруг стало розово и нестерпимо ярко, Уинифред поняла, что снова заснула. Наступило утро. Солнце взошло так давно, что успело добраться до окон второго этажа. С того времени, как ушел доктор Вудворт, должно было пройти не меньше четырех часов.
Она не смела поднять голову от ног Лауры – боялась увидеть, что половину ночи обнимала труп. Резко выдохнув, Уинифред зажмурилась, а потом подняла глаза на изголовье.
Свет ослепил ее. Готовая увидеть Лауру, она с паникой восприняла мгновение отсрочки. Но стоило зрению приноровиться к утреннему солнцу, и Уинифред различила ее лицо. Распахнув блестящие раскосые глаза, Лаура глядела прямо на нее. Лицо оставалось неподвижным, словно она была маленькой фарфоровой куклой. Уинифред не смогла подавить всхлип, и тогда Лаура вдруг коротко моргнула и улыбнулась:
– Не плачь. Все позади.
Обхватив худенькие ноги Лауры, Уинифред зашлась в яростном плаче облегчения. Она ничего не могла с собой поделать – рыдания сами рвались из нее, и сейчас она имела на них полное право.
Лаура выжила.
В коридоре послышались грохот, ругань, тихие стоны, и в комнату ворвались Теодор и Келлингтон, всю ночь проспавшие на диване бок о бок. На лицах обоих был написан ужас. Но когда Дарлинг увидел, как посвежевшая и порозовевшая Лаура ласково гладит по голове рыдающую Уинифред, его лицо тоже скривилось.
Заливаясь слезами, он бросился на шею Келлингтону, и Лаура тихонько рассмеялась. Уинифред ощущала прикосновение ее маленьких горячих пальцев к своей макушке и обмирала от облегчения.
* * *
Оставив Лауру с миссис Хаксли, Уинифред и Теодор поднялись в свои спальни.
Сбросив посеревшее от пыли платье, Уинифред плеснула в лицо холодной водой, принесенной одной из младших горничных, и уставилась в зеркало. За эту ночь она словно потеряла несколько лет жизни. Ее лицо как будто не имело определенного возраста, при желании она могла прикинуться и пятнадцатилетней, и двадцатилетней. Сейчас же ее можно было принять за ровесницу Эвелин. Яростно потерев щеки грубым полотенцем, чтобы вернуть им цвет, Уинифред плашмя положила зеркало на комод и принялась одеваться в платье, в котором возвращалась в Лондон из Хэзервуд-хауса.
Городской туман оказал свое тлетворное действие – доказательством этому послужил ночной приступ Лауры. В этот раз она выкарабкалась лишь чудом, но нельзя было продолжать полагаться на удачу. Похоже, в этот раз им не удастся довести дело до конца. Необходимо увезти Лауру в Хэзервуд, и сделать это незамедлительно.
Уинифред окинула взглядом собранные кофры и саквояжи, составленные в углу спальни. Она была готова уехать сейчас же. Даже вечернее платье девушка не оставила на кресле, а затолкала в отделение чемодана. Но наверняка Теодору и Лауре потребуется куда больше времени на сборы.
Решив не медлить и поделиться своими соображениями с Дарлингом и Келлингтоном, Уинифред торопливо спустилась вниз,
