ваш сын… Ну, как и положено благородному человеку, он заступился за нее… Завязалась драка, и насильник выхватил мачете… На счастье, рука этого негодяя не была твердой — он, видимо, хотел зарубить Хосе Игнасио, но сумел только рассечь ему лицо… Кстати, этот человек теперь задержан, — закончил свой короткий рассказ о случившемся полковник Алессандро Санчес. — Так что не волнуйтесь…
Обернувшись к Рите, которая уже хлопотала подле своей подруги, Виктор решительным тоном произнес:
— Я сейчас же выезжаю в Овьедо… Только умоляю, ради всего святого — не волнуйтесь!.. Я же говорю, что ничего страшного…
Говоря — «ничего страшного», — Виктор просто успокаивал свою жену. На самом же деле он перепугался не меньше, а может быть — даже и больше, чем Мария, только не подал виду…
Глава 46
Если в доме Лопесов и был хоть один человек, которого происшедшее как-то обрадовало, то это была Джоанна Маклохлен.
Вообще-то, дела у нее и без этого шли как нельзя лучше: дон Мигель Габриэль улетел в Голливуд, и, как говорил — на пятнадцать дней. Правда, для чего он улетел из Мехико, так и не сказал. Диего за эти несколько дней еще больше привязался к Джоанне — глядя на его преданные глаза, девушка просто не могла сдержаться от довольной улыбки. Ну, а самое главное — ее бестолковый возлюбленный наконец-то становился председательствующим в совете директоров «Лопес продакшн», а это значило, что для Джоанны наступила решающая фаза в борьбе за кинокомпанию…
Джоанна несколько раз консультировалась у юристов по поводу киностудии, и каждый раз оставалась довольной полученной информацией.
«Чего еще мне желать?.. — думала она. — Все идет престо замечательно… А то, что этот Хосе Игнасио влип в такую неприятную историю — это вообще великолепно! Во всяком случае, теперь ни на меня, ни на Диего никто не станет обращать внимания — им всем явно не до нас…»
Действительно, вот уже несколько дней, как съемки были заморожены — павильоны пустовали. По телевидению показывали продолжение «В поисках дона Федерико», однако это были старые запасы — те, что успел отснять де Фалья, когда, работая в совершенно фантастическом темпе, он умудрялся снимать по две-три двадцатипятиминутные серии за сутки. На общенациональном канале телевидения уже начинали волноваться — тем более, что «Лопес продакшн» заключила с министерством информации долговременный контракт. Высказывали недовольство и рекламодатели — они боялись, что производство сериала, в котором они рассчитывали разместить свою рекламу, может внезапно прекратиться…
После отлета в Калифорнию Мигеля Габриэля Джоанна решила сделать себе небольшой отдых — тем более, что передышка была просто необходима перед новым решительным наступлением. Но о молодом Лопесе она в то же самое время не забывала…
Сидя в глубоком кресле у окна, Джоанна с выражением декламировала:
— И в полночь у края долины
увел я жену чужую,
а думал — она невинна…
То было ночью Сант-Яго,
И, словно сговору рады,
в округе огни погасли
и замерцали цикады.
Я сонных грудей коснулся
последний проулок минув
и жарко они раскрылись
кистями ночных жасминов.
А юбки, шурша крахмалом,
в ушах у меня дрожали,
как шелковые завесы,
раскромсанные ножами.
Врастая в безлунный сумрак,
Ворчали деревья глухо,
И дальним собачьим лаем
за ними гналась округа…
За голубой ежевикой
у тростникового плеса
я в белый песок впечатал
ее смоляные косы.
Я сдернул шелковый галстук.
Она наряд разбросала.
Я снял ремень с кобурою,
она — четыре корсажа.
Ее жасминная кожа
светилась жемчугом теплым,
нежнее лунного света,
когда скользит он по стеклам.
А бедра ее метались,
как пойманные форели,
то лунным холодом стыли,
то белым огнем горели.
И лучшей в мире дорогой
до первой утренней птицы
меня этой ночью мчала
атласная кобылица…
Тому, кто слывет мужчиной,
поскромничать не пристало,
и я повторять не буду
слова, что она шептала.
В песчинках и поцелуях
она ушла на рассвете.
Кинжалы трефовых лилий
вдогонку рубили ветер.
Я вел себя так, как должно
цыган до смертного часа.
Я дал ей ларец на память
и больше не стал встречаться,
запомнив обман той ночи
у края речной долины, —
она ведь была замужней,
а мне клялась, что невинна[4].
Отложив книгу в сторону, Джоанна посмотрела на вошедшего Диего.
— А, привет…
Диего посмотрел на свою возлюбленную с откровенным недоумением.
— Что это ты сейчас читала?
— А, что читала? «Неверная жена» — замечательные стихи, не правда ли?.. Федерико Гарсиа Лорка — слышал когда-нибудь?
Диего пожал плечами.
— Нет, впервые слышу…
«Боже, но он же совсем идиот, — подумала Джоанна, — ну такой темный…»
— Возможно, он действительно хороший поэт, — произнес Диего, — только я, честно говоря, что-то ничего в этих стихах не понял…
Джоанна улыбнулась.
— Что же тут непонятного?
— Ну, как это чужая жена может быть невинна? Если она жена — стало быть, уже не невинна, а наоборот…
Джоанна со вздохом произнесла:
— Ну, это долго объяснять, — махнула она рукой, — как-нибудь в другой раз поговорим и на эту тему…
Однако Диего не унимался.
— Никак не пойму, — сказал он, — почему это ты вдруг надумала читать стихи вслух?
Ответ Джоанны не заставил себя долго ждать.
— Это я тренируюсь, чтобы выработать хорошую дикцию в своем испанском, — объяснила она, — а для этого лучше всего — читать что-нибудь из стихов любимых тобой поэтов… Я вот люблю Лорку, и всегда читаю что-нибудь из него… Понятно?
Диего наклонил голову в знак согласия.
— Да…
Чтобы не увязнуть в вопросах литературы и актерского мастерства, Джоанна решила сразу же перевести беседу в интересующее ее русло.
— Послушай, — начала она, — сейчас, насколько я знаю, Виктор Карено собирается отправиться в то самое местечко Овьеда, в госпитале которого находится Хосе Игнасио… А надолго?..
Диего несколько не понял этого вопроса.
— Что — надолго? — Переспросил он.
— Надолго ли он туда отправляется?
Диего передернул плечами.
— Не знаю… Это не от него зависит…
Джоанна хищно подалась вперед.
— Не от него? От кого же тогда?
Молодой Лопес произнес в ответ:
— От того, насколько серьезна рана у Хосе Игнасио…
