* Управление по расследованию инцидентов злоупотребления должностными полномочиями со стороны высокопоставленных чиновников. 고위 공직 자비 리 수사처. Отдельный полномочный орган, который профессионально расследует случаи взяточничества или злоупотребления должностными полномочиями со стороны высокопоставленных чиновников.
* Закон о национальной безопасности. 국가보안법. Специальный закон уголовного права, принятый с целью «обеспечения национальной безопасности, благополучия и свободы граждан путем регулирования антигосударственной деятельности, угрожающей национальной безопасности». Фактически он используется как средство обеспечения стабильности режима и идеологического контроля. В связи с этим вопрос об ограничениях прав человека поднимался не только внутри страны, но и в Комиссии ООН по правам человека.
Увольнение по собственному желанию
В мае 2006 года я подал в отставку с поста старшего секретаря по гражданским делам. Решение об увольнении, к которому я пришел уже несколько месяцев назад, было принято, потому что я должен был помочь в проведении предстоящих выборов в органы местного самоуправления. Я действительно перепугался, что стал объектом обвинения и критики, когда поехал в Пусан с намерением помочь в выборах. Это был единственный случай за пять лет работы в администрации президента и за время моего отсутствия в Голубом доме, когда меня начали осуждать. Я стал думать, что политика – это еще страшнее, чем я себе представлял, и практически разочаровался в ней.
Пусанское отделение партии «Ёллин Уридан» организовало пресс-конференцию, и меня попросили приехать. Местная предвыборная кампания находилась в печальном состоянии, поэтому меня просили сделать заявление, чтобы поддержать предвыборную гонку. Совместное участие в пресс-конференции приняли ответственный за связи с общественностью от пусанской фракции партии и уполномоченный представитель партии. Репортер задал вопрос: «Что Вы ожидаете от нынешних выборов в органы местного самоуправления и какими бы Вы хотели видеть эти выборы?» Я твердо решил, что буду критиковать регионализм граждан Пусана, и сказал: «Я ожидал, что победа Но Мухёна на президентских выборах приведет к ослаблению регионализма в Пусане, но, к моему сожалению, регионализм только усилился. Поскольку президент родом из Пусана и питает к этому месту особую любовь, жители этого города думают, если хотите, что это пусанский режим, но разве это так и есть? Я не могу понять, почему граждане Пусана считают “Правительство участия” пусанским режимом. Я надеюсь, что настоящие выборы в органы местного самоуправления станут выборами, которые сломают прочные основы регионализма». Наверное, я выразился не очень ясно, но в общих чертах я обрисовал основной посыл.
Так как на пресс-конференции присутствовали только журналисты из Пусанского региона и представители новостного агентства «Ёнхап», то поначалу они лишь коротко передали смысл моего сообщения. Но на следующий день после заявления газеты, представителей которых не было на брифинге, выдернули из всей моей речи только словосочетание «пусанский режим» и стали придираться ко мне: якобы я говорю о пусанском режиме, подстрекая тем самым к регионализму.
Представители партии «Ёллин Уридан», увидев эти статьи, восприняли все серьезно, и, сильно разозлившись, стали открыто критиковать меня. Они говорили, что мое заявление поощряет пагубный для страны регионализм, что оно оскорбляет граждан, что оно неуместно и показывает, что я забыл, какую поддержку в начале работы «Правительства участия» нам оказали жители провинций Чолла и Кванчжу. После этого практически все СМИ стали наперебой обвинять меня, и в одно мгновение все переросло в огромный скандал.
Я чувствовал себя растерянным и сожалел о произошедшем. Я сожалел, что возникло множество недоразумений по поводу «пусанского режима», что я выразился неоднозначно, что я вообще пошел на эту пресс-конференцию, пообещав помочь с предвыборной кампанией. Но еще больше я переживал за партию «Ёллин Уридан». Несмотря на то что пресс-конференция была подготовлена пусанской фракцией партии и на ней присутствовали сотрудник по связям с общественностью и уполномоченный представитель, никто не спросил заранее о сути и основном посыле моего сообщения. Вместо этого все сразу стали критиковать меня, когда увидели обвинительные статьи, даже несмотря на то, что сама возможность поощрения регионализма в юго-восточном регионе Ённам провинции Кёнсан нами, тоже пострадавшими от этого явления, просто противоречит здравому смыслу.
И хотя удивленная пусанская фракция партии поспешно выпустила пресс-релиз, в котором говорилось, что суть заявления была совсем иной, все было бесполезно. Даже если допустить, что я оговорился, но если есть коллективная товарищеская поддержка, было бы логично, особенно в период выборов, минимизировать шумиху, принеся извинения и оправдания, заявив, что посыл был неправильно понят… Но еще больше раздувать конфликт?! Этого я не мог понять.
За всю жизнь меня никогда так не обвиняли и не критиковали, и этот инцидент оставил глубокий шрам в моей душе. Я еще больше возненавидел политику и еще сильнее стал бояться ее. Я слышал, что кандидаты из юго-западного региона, которые противостояли Демократической партии, использовали шумиху вокруг моего высказывания как орудие атаки, что вызвало немало трудностей в ходе предвыборной кампании. Мне было очень жаль. Я прошу прощения у тех, кто пострадал из-за этого недоразумения.
В оставшийся период работы «Правительства участия» я отказался от возвращения к адвокатской деятельности и решил просто отдохнуть. Вскоре после этого президент назначил меня специальным советником по государственным делам, и я совсем потерял желание снова работать адвокатом. Это только звучит хорошо – «специальный советник», но эта должность не предполагала ни зарплаты, ни вознаграждения, ни машины, ни кабинета, ни даже служебного мобильного телефона. Впрочем, реальной деятельности тоже не было, как и требований. Я сделал визитную карточку, но мне ни разу не пришлось ею воспользоваться. До того момента, как я впоследствии стал главой администрации президента, я был специальным советником по государственным делам, и единственное, что я сделал в этой должности, – отправился в качестве специального посланника в Эквадор для участия в церемонии инаугурации президента Рафаэля Корреа.
В этой командировке у меня не было других задач, кроме как принять участие в качестве специального посланника президента в церемонии вступления в должность нового главы государства. Однако со стороны Эквадора меня встречали как высокопоставленного чиновника, считая, видимо, что мое звание специального советника соответствует должности специального советника в американском Белом доме.
Или, может быть, наш посол преувеличил важность должности специального советника – я точно не знаю. Мне оказывали особые почести, которые были несравнимы даже с приемом действующих министров из других стран. Всех министров перевозили коллективно на автобусах, а я ехал на выделенном мне легковом автомобиле такого же класса, как у вице-президента страны. И на церемонии инаугурации в порядке приветствия и рукопожатия с президентом я стоял следующим после президентов и вице-президентов других стран, даже перед госсекретарем США.
