поинтересовался Фериш.
– Покупать лошадей? – предложил Тор. – Надеюсь, вы умеете ими пользоваться?
– Я не умею, но, судя по всему, придется научиться, – сказал я.
После завтрака мы отправились на лошадиный рынок, предварительно попросив Преса заготовить нам дорожную провизию.
– Кто разбирается в лошадях? – поинтересовался я.
– Родигес, – сдал брата Фериш.
– Правда? – удивленно спросил я Родигеса.
– Немного, – ответил тот смущенно, – просто люблю этих животных, вот и бегал у нас на лошадиные торги. Там знаний и поднабрался.
– Отлично, а то как бы нам кляч не продали.
Наконец мы пришли. Это было ясно по запаху, а вот что было не ясно, так это почему рынок назвали лошадиным. Кого тут только не продавали: собаки, кошки, какие-то грызуны, змеи, кто-то даже волками торговал. Сектор с лошадьми находился в глубине, поэтому нам пришлось пройти почти весь рынок.
Родигес прилип к каким-то лошадям и разговорился с торговцем. Мы подошли поближе.
– Вах, дорогой, это халифская порода, скачут быстрее ветра, – торговца-южанина выдавали акцент и горячий темперамент, так как он жадно уставился на Джулу.
– Еще раз так посмотришь на нее, и я вырежу тебе глаза, – спокойно предупредил торговца Торрен.
– А я кое-что другое, – поддержал я друга.
Горбоносый резко поскучнел и снова стал нахваливать свой товар.
Я бегло оглядел загон. Здесь, судя по всему, самый большой выбор на рынке, почти сотня голов. Лошадь, конечно, животное хорошее, но кататься на ней мне что-то не хочется.
Еще раз осмотрел загон, но увидел только десятки лошадиных глаз.
«А слона-то мы и не заметили».
Чего?
«Я говорю, разуй глаза, смотри на слона».
На слона?
И тут я увидел. В дальнем углу был вольер с коричневыми стенами, а в вольере мамонт. Ну, то есть почти мамонт: такой же огромный, с хоботом, здоровенными бивнями и покрытый длинной густой коричневой шерстью. Из-за окраса мамонта не было видно на фоне стен такого же цвета. Рано или поздно я бы его, конечно, заметил, но внутренний голос меня опередил.
Хочу мамонта.
«Табуретку не забудь поставить».
Чего?
«Не достанешь, говорю, иначе».
Я его хочу в качестве ездового животного!
– Эй, орел степной, – обратился я к торговцу, отвлекая его от разговора с Родигесом. – Что это за чудо-юдо?
Южанин расправил плечи, как-никак орлом назвали, и сказал:
– Это хорохонт, на них северные варвары ездят.
– А что он у тебя, южного не варвара, делает?
– Вах, променяли они мне его за пару лошадей, да.
– И с чего они отдали хорохонта всего лишь за пару лошадей? – поинтересовался я.
Южанин задумался на минуту, а потом произнес:
– Вах, скажу тебе правду. Эти северные шакалы обманули меня, да. Устает он быстро, болен, – произнес горбоносый и грустно добавил: – Вах.
– Почему не лечишь?
– Вах, никто не берется. Не знают, от чего лечить. Убыток от него один, да. Ест много, какает много, – еще более грустно сказал южанин.
– Пошли, глянем.
Я внимательно рассмотрел хорохонта. Все-таки мамонт, даже размеры те же – около пяти метров в холке. И сразу бросилось в глаза: грустный-грустный взгляд и поникшие уши.
– Кормил хорошо? – спросил я.
– Вах, конечно, да. Сам недоедал, его кормил, да.
– За сколько отдашь?
– Сен, ты рехнулся? – спросил Торрен из-за спины. – Мы за лошадьми пришли, а ты это чудовище покупаешь.
– Хочу его, – просто ответил я.
– Компенсируешь недостаток в другом месте? – не преминул подколоть Торрен.
– Тебе жалко?
– Нет, но ты представь, сколько он жрет! А сколько он гадит, я боюсь представить.
– И?
– Ты на него пять минут только забираться будешь, спускаться столько же. А если упадешь, то вообще…
– Постараюсь не падать, с лошади тоже, кстати, можно упасть, так что возражение не принимается.
– Ладно, делай, что хочешь, – махнул рукой Тор и отошел к остальным, при этом делая характерные жесты, скорее всего отражающие его мнение о моем умственном состоянии.
– Я не слышал ответа, – сказал я южанину.
Горбоносый резко повеселел, как только понял, что у него хотят купить мамонта.
– Вах, это страшный зверь, сильный, быстрый, неутомимый, – начал он.
– Сколько?
– Десять!
– Десять серебрушек? По рукам.
– Десять золотых, вах.
– Сколько? – я рассмеялся ему в лицо и после того, как успокоился, спокойно продолжил: – Либо ты сейчас называешь нормальную цену, либо я разворачиваюсь и ухожу. А ты останешься с убытком, так как никто не купит больного хорохонта, да его и здорового не так-то легко продать.
Южанин скривился:
– Два золотых, вах.
– Сбруя к нему есть?
– Да, но за отдельную цену, вах.
– Я тебя предупредил? Сейчас уйду.
– Ладно, ладно, – испугался торговец. – Забирай бесплатно.
– Покажи сбрую.
Южанин отвел меня в небольшую палатку и показал сбрую. Вроде бы все кожаные и металлические детали в приличном состоянии.
– Как мне его отвести на постоялый двор, если на нем нет сбруи, – спросил я, так как одевать сбрую на мамонта – дело не пяти минут.
– Я веревку к бивням привязываю и веду, да. Он спокойный, вах.
– Чем кормить? Травой?
– Да, да, травой, да, – быстро закивал головой торговец.
– Хорошо, я беру.
Оставив Родигеса и остальных выбирать лошадей, я вернулся на рынок и отыскал носильщика с тележкой: сбруя была тяжелой и очень объемной.
К тому моменту, когда я вернулся, стороны пришли к единому мнению в вопросе стоимости.
– Вот, – сказала Джула, протягивая деньги. И забрав свою лошадь, стала нашептывать ей на ухо: – Какая ты у меня красивая. Буду звать тебя Звездочкой.
Дальше ее речь стала совсем неразборчивой, и я успел обратить внимание на то, что каждый за свою лошадь расплачивался сам.
– Это так принято, платить за лошадь самому? – тихонько поинтересовался у Торрена.
Вампир кивнул. Решив расспросить об этом потом, я завершил свою сделку. Отдал горбоносому деньги, указал носильщику на сбрую и пошел в вольер к мамонту.
«Главное, чтобы не бросился. А то от такого монстра никакая регенерация не поможет».
Угу.
– Пошли со мной, здоровяк, – сказал я мамонту дружелюбно. – У меня тебе будет хорошо.
Чудище что-то тихонько протрубило.
– Будем считать, что ты согласен, – сказал я, думая, как накинуть веревку на его бивни.
Но мамонт сам решил мои затруднения: после того как в моих руках оказалась веревка, он склонил голову, и я смог набросить на него «уздечку».
Судя по взглядам прохожих, на улицах Рекера нечасто ходили с хорохонтами, держа их на привязи, как комнатных собачек. Но мамонт шел спокойно – южанин не соврал: на редкость флегматичное животное.
Прес долго ржал, когда увидел меня с моим питомцем:
– Ха-ха. Первый раз у меня постоялец с таким здоровяком, ха-ха.
– Хорош ржать, – оборвал я его, – ты лучше скажи,
