через неделю тебя не будет. Не будет больше нашего милого дядюшки Штейнвега, если он, конечно, не согласится рассказать… Рассказывай! Нет? Ну-ну…
На другой день в час дня Сернин вышел из дома Альтенгейма.
– Итак, в будущий вторник Альтенгейм и убийца увидятся в Гарше, в доме с номером телефона тридцать восемь, – подвел он итоги. – Следовательно, во вторник я выдам обоих преступников полиции и освобожу Ленормана. В тот же вечер я разыщу Штейнвега и узнаю наконец, был ли Пьер Ледюк сыном колбасника или нет и можно ли выдать за него замуж Женевьеву. Так и будет сделано.
Во вторник утром, около одиннадцати часов, председатель Совета министров Валанглэ пригласил к себе в кабинет префекта полиции и помощника начальника сыскной полиции Вебера и показал им подписанную князем Серниным записку, которую он только что получил.
Господин председатель Совета! Ленорман заключен в погреб при вилле Глисин в Гарше, недалеко от дома Убежища. Разбойники, совершившие преступление в «Палас-отеле», решили его убить сегодня в два часа. Если полиции понадобится моя помощь, то я буду в половине второго в саду Убежища или у госпожи Кессельбах.
Князь Сернин
– Это очень серьезно, дорогой Вебер, – сказал Валанглэ. – Тем более что князю Сернину можно вполне верить. Мне приходилось не один раз обедать с ним. Это очень серьезный, интеллигентный человек.
– Позвольте мне, господин председатель, – сказал Вебер, – прочесть вам другое письмо, которое я получил тоже сегодня утром.
– Оно касается этого дела?
– Да.
– Посмотрим.
Он взял письмо и прочел:
Милостивый государь!
Считаю нужным предупредить вас, что князь Сернин, называющий себя другом госпожи Кессельбах, есть не кто иной, как Арсен Люпен.
Л. М.
Валанглэ остановился в смущении.
– Ну, на этот раз, – сказал Вебер, – наш друг Люпен нашел себе достойного противника.
В то время как один доносит, другой его выдает. И лисица попалась в западню.
– Что же вы думаете делать? – спросил Валанглэ.
– Я постараюсь, господин председатель, удовлетворить и того и другого. А для этого я беру с собой двести человек.
Глава седьмая
Темно-зеленый редингот
I
Было четверть первого, когда князь Сернин обедал в ресторане близ улицы Мадлен. За соседний столик сели два молодых человека. Он раскланялся с ними и стал разговаривать, как со случайно встретившимися знакомыми.
– Вы тоже участвуете в операции?
– Да.
– Сколько вас всего человек?
– Кажется, шесть. Каждый отправится от своего дома и без четверти два все встретятся с Вебером близ дома Убежища.
– Хорошо, я там буду.
– Как?
– Да ведь я же руковожу операцией! И потом, необходимо, чтобы я нашел Ленормана, потому что об этом было заявлено мною в газетах.
– Неужели вы думаете, что Ленорман жив?
– Даже уверен в этом.
– Вы что-нибудь знаете?
– Да, вчера я узнал, что Альтенгейм и его шайка отвезли Гуреля и Ленормана, связанными, на мост в Буживале и бросили их там в воду. Гурель утонул, а Ленорман выбрался.
– Но, если он жив, отчего не показывается?
– Он не свободен.
– Так это верно, что он находится в погребе на вилле Глисин?
– Да.
– Но как вы узнали?
– Это мой секрет. Могу только вам сказать, что эффект будет сенсационный… У вас все?
Тогда поедем со мной.
Приехав в Гарш, Сернин отослал автомобиль, и они отправились по тропинке, ведущей в школу Женевьевы. Он остановился и сказал им:
– Вот что, Дудевиль, выслушайте меня внимательно, это очень важно. Позвоните в Убежище, карточки агентов сыскной полиции с вами? Отправьтесь в павильон Гортензии, там спуститесь на подвальный этаж. Там вы увидите прибитую старую ставню, которую достаточно отодвинуть в сторону, чтобы перед вами открылся подземный ход, ведущий к вилле Глисин. Я его недавно нашел. При помощи этого хода Гертруда и Альтенгейм общались между собой. Этим же ходом пробирался Ленорман, чтобы в конце концов попасться в руки Альтенгейму.
– Вы так думаете, начальник?
– Да, я так думаю. И теперь вот в чем дело: вы проверите и убедитесь, в том ли состоянии подземный ход, в каком я его оставил сегодня ночью, то есть две двери, находящиеся внутри, открыты и в яме около второй двери находится сверток из черной саржи, мною туда положенный.
– Его надо развязать?
– Нет, ни к чему, там лежит костюм. Так вот, отправляйтесь и постарайтесь не обращать на себя внимания, а я подожду вас здесь.
Через десять минут они вернулись.
– Сверток на месте, около второй двери.
– Великолепно! Сейчас двадцать пять минут второго. Скоро появится Вебер с агентами. За виллой Глисин следят и окружат ее, как только войдет Альтенгейм. Я, с согласия Вебера, звоню, вхожу и оказываюсь в самом центре событий. Дальше у меня есть план, который я привожу в исполнение.
И Сернин, отпустив их, направился по тропинке к школе.
«Все идет как нельзя лучше, – думал он, – только что́ предпринял Альтенгейм? С какой стороны он нападет? Может быть, он выдал меня полиции?»
Он прошел по лужайке, находившейся перед школой, – там никого не было, все воспитанницы были в классах, – и позвонил у входа.
– Ах, это ты! – сказала госпожа Эрнемон, открывая. – Ты оставил Женевьеву в Париже?
– Для этого сначала нужно, чтобы Женевьева поехала в Париж, – ответил Сернин.
– Но ведь ты сам ее туда вызвал!
– Что ты говоришь? – закричал он, хватая ее за руку.
– Как? Но ведь ты должен знать все это лучше меня!
– Я не знаю ничего. Объясни, пожалуйста.
– Разве ты не писал Женевьеве, чтобы она приехала на вокзал Сен-Лазар, где ты ее встретишь?
– И она поехала?
– Конечно… вы должны были завтракать вместе в отеле «Риц».
– Письмо… Покажи письмо. Она принесла его.
– Разве ты не видишь, что это подделка? Хорошо сделанная, но все-таки подделка. Это прямо бросается в глаза!
Он в бешенстве закрыл лицо руками.
– Вот удар, которого я ждал… Вот с какой стороны он на меня нападает, подлец! Но откуда он знает? Нет, не может быть… он ничего не знает. Вот уже два раза он пытается похитить Женевьеву. Очевидно, он увлекся ею… О, нет, нет! Этого никогда не будет… Слушай, Виктория, ты уверена в том, что она его не любит? Нет, я теряю голову и говорю глупости. Постой, мне надо подумать… И как раз сейчас, в такой момент!
Он посмотрел на часы.
– Без двадцати два… у меня есть еще время. Какой я дурак! Время!.. Время! Что я могу сделать за это время? Разве я знаю, где она находится?
Он метался по комнате,
