на чём-то одном.
Смешалось всё. И обида на Борцова за то, что он усомнился во мне. Ведь он же сам, сам назначил меня на этот проект! Ведь я же его не просила! Более того, я этого не хотела! С самого начала, как только он передал мне флешку, у меня в груди поселилось какое-то гадкое предчувствие. Словно вот-вот что-то должно произойти. Словно эта флешка, вместе с той ответственностью, которую Борцов на меня возложил — бомба с часовым механизмом. И подсознательно всё это время я ждала, когда она рванёт.
— Зайка, если ты доела блинчики, то беги чистить зубы и одеваться.
Справившись, наконец, с пуговицами, подхожу к Асе, целую её в светловолосую макушку и начинаю заправлять постель.
Я знаю, что мне не нужно этого делать. В гостинице такими вещами занимается горничная, но мне просто необходимо как-то отвлечься. Чем-то занять руки, чтобы не думать.
Хотя, о чём я говорю? Я могу здесь хоть все пять этажей отеля заправить и пропылесосить, голова-то у меня при этом свободна. И мысли в ней, как рой агрессивных пчёл, кусают, кусают, кусают…
Как? Как он мог даже мысль допустить, что я способна на должностное преступление? То есть, у него ко мне доверия не было изначально, так получается? А иначе он бы ведь не сомневался во мне.
А он сомневался… Я видела это в его глазах, то как его ломало… То, что он не хотел думать обо мне плохо, но, чёрт побери, всё равно думал!
— Мамотька, ты злисся?
— Что, зайка? — растерянно оборачиваюсь, услышав за спиной Асин голос.
Надо же, я даже не услышала, как она вернулась из ванной комнаты…
— Ты злисся? — переспрашивает, заинтересованно меня разглядывая.
— Нет, малыш. С чего ты взяла?
— У тебя лицо селдитое. И блови ты хмулис.
— Да нет же, зайка. Тебе показалось, — заставляю себя улыбнуться. — Просто задумалась. Давай, Асёнок, беги натягивай штаны и кофточку. Нам уже скоро нужно выходить.
Асёнок хватает со стула мишку, которого ей подарил Дорохов и прижимает к себе, начиная что-то с хитрой улыбкой шептать ему на ушко.
Дорохов… Наверно, и моя вина в этом всём есть…
Не надо было мне врать Лёше. Надо было сказать, что я с ним обедала. Ведь я же понимала, что ни в чём перед Борцовым не виновата! Что мне не за что оправдываться! Я же не сговаривалась с ним заранее о встрече, не предлагала вместе пообедать! Он сам ко мне подсел.
И всё равно не решилась сказать… Потому что в памяти тут же всплыла наша ссора в машине. Единственная ссора в нашем с Лёшей таком хрупком мире. И я не хотела, чтобы она повторилась. Не хотела, чтобы Борцов снова говорил мне о том, какая я глупая и не понимаю каких-то там истинных мотивов Александра. Хотя я по-прежнему не считаю, что он через меня пытался что-то выведать… В конце концов, он ни разу не задал мне ни одного вопроса, касающегося работы. Ещё я не хотела, чтобы Лёша снова обижал меня своей ревностью. Только не в тот день, когда я собиралась сообщить ему о беременности. Ведь если он ревнует, значит, считает, что я могу его променять на другого мужчину.
Хотя, чему ты удивляешься, Снежана? Сама ведь четыре года назад всё сделала для того, чтобы он так о тебе подумал. Вот он и думает… и по сей день…
— Мамуль, я готова.
— Отлично, зайка. Тогда пошли.
Беру Асю за руку и, подхватит пальто, выхожу из гостиничного номера.
— Мы в садик сейтяс поедем? — спрашивает, когда я сажаю её в детское автокресло на заднем сидении такси.
Не хочу вести её в садик. Хочу, чтобы сегодняшний день мы провели вместе. На работу я однозначно сегодня не поеду. Просто потому что… не готова.
Да, вот так трусливо не готова смотреть Борцову в глаза. Не готова снова увидеть в них подозрение на свой счёт.
Я не боюсь обвинений в сливе проекта. Мне нечего бояться, ведь я этого не совершала. Но того, что он, именно он будет меня обвинять — да. Если я снова увижу осуждение в его глазах… я просто не переживу этого во второй раз.
Вчера именно поэтому, забрав Асю из садика, я поехала с ней в гостиницу. Знала, что вечером Лёша наверняка приедет к нам домой.
Не хочу. Я не собираюсь бегать от него вечно. Завтра я приду в офис, и, если это потребуется, распишу по минутам весь свой последний рабочий день, но именно сегодня, именно сейчас я не готова разговаривать.
К тому же, мне нужно съездить в женскую консультацию. Хочу сдать анализы, сделать узи, чтобы убедиться что всё хорошо и малыш прикрепился как надо и встать на учёт…
В груди болезненно щемит, когда я думаю о своей беременности. Снова беременна и снова одна. Молодец, Снежан, что тут сказать.
Горько ухмыляюсь, устремляя взгляд в окно. Но в этот раз я уже, конечно, не собираюсь никуда сбегать. Что бы там ни было между мной и Лёшей, лишать Асю отца я не хочу. Её наши взаимоотношения ни коим образом не должны касаться. Асёнок любит своего папу. Для неё он самый лучший, как когда-то мой собственный отец был лучшим для меня. Пусть так оно и останется.
И о новой беременности я Борцову тоже скажу. Обязательно. А дальше пусть решает сам — хочет ли он участвовать в воспитании ребёнка или ему это не нужно. Но моя совесть по отношению к моим детям будет чиста.
— Мамотька, так мы в садик или куда?
— Нет, зай. Я тут подумала, давай мы с тобой сегодня вместо садика погуляем. Можем в кино сходить на мультик или в кафе.
— А мозно и в кино и в кафе? — растягивает рот в счастливой улыбке.
— Можно, малыш, — ухмыляюсь. — Только в начале съездим с тобой в поликлинику. Маме нужно к доктору. А потом сразу в кино, кафе и куда хочешь.
— А затем тебе к доктолу? Ты сто жаболела? — хмурит брови.
— Нет, — перебираю между пальцев светлые волнистые волосики. — Просто… это такой плановый осмотр. Доктор должен осмотреть меня, чтобы подтвердить, что со мной всё хорошо.
Чувствую, как в кармане пальто начинает вибрировать телефон, который я включила минутой ранее. Прикусываю губу, видя на дисплее номер
