слез.
Вспоминаю все, что в сердцах говорила ему в ресторане и во всем виню только себя. Это я довела его, чтобы он так обращался со мной, чтобы требовал сейчас такие слова.
Слезы, несмотря ни на что, продолжают бежать по моим щекам безудержными реками.
— П…Прекрати, пожалуйста… Мне б…больно.
Господин стоит надо мной, стирая большим пальцем мои соленные слезы на губах.
— Повтори, малышка. Повтори так, чтобы ты тоже поверила в то, что говоришь, — настаивает Максим, так тяжело дыша, словно он на грани… Неизбежного морального удовольствия.
— Я люблю тебя, Максим, — выдохнула эти злосчастные слова в очередной раз, да так обреченно, будто это мой прямой и бесповоротный финиш.
Такое чувство, что я проиграла и готова обнажить свою шею для решающего смертельного броска, но нет… Сейчас я хочу забиться в угол и разреветься. Зачем он так со мной? Лучше бы ударил, чем заставил произносить такие слова.
Внутри что-то надламывается. С треском.
Максим улыбается и заставляет подняться. Но едва я встаю на ноги, перед глазами темнет. Я все еще содрогаюсь от рыданий, с истерическим завыванием и с лихорадочными всхлипами.
— Слышишь меня? — я жмурюсь, когда он трясет меня за плечи. Понимаю, что подо мной мягкая кровать, рядом взвинченный Максим, а на полу разорванное платье.
Когда он успел? Я все-таки потеряла сознание? Что происходит?
— Ярослава! — мне тяжело сфокусировать взгляд на его лице, часто моргая. — Выпей это, — отворачиваюсь, но Гордеев насильно засовывает в рот горькие таблетки и заставляет запить водой, закрывая нос.
— Нет, пожалуйста, я больше не буду! Ты же обещал! — горячо вскрикиваю, надрывно всхлипывая, пытаясь встать. Максим неизменно возвращает на спину, не давая возможности избежать его издевательств.
Чем он меня напичкал? Зачем продолжает меня мучить? Мне плохо, сейчас я всего лишь могу снова скатиться к его ногам, и вряд ли смогу подняться самостоятельно. У меня ужасная слабость.
Я себя чувствую так, словно выкрученная тряпка, и физически, и морально. Мысли разбегаются в разные стороны, и голова гудит. Как же душно, невыносимо сложно дышать. Слезы бесконтрольно текут по щекам, и остановить их нет возможности, как и эти обреченные жалкие всхлипы, которые сотрясают мою грудь.
— Господи, Ярослава! Тихо, это всего лишь успокоительное, — он ложится и притягивает меня к своей горячей обнаженной груди, прикрывая обнаженность тонким пледом. — Не трону, — злится он, когда я хоть и слабо, но все-таки пытаюсь отодвинуться от Максима.
— Отпусти, — жалобно шепчу я, но вырываться перестала, обессиленно оставшись на груди Максима, тяжело дыша.
Его сердце так взволнованно бьется… Почему? Очевидно, я себя действительно плохо чувствую и ненадолго потеряла сознание, заставив Господина Гордеева волноваться. Конечно, вдруг он лишится такого неисчерпаемого источника удовольствия, с которым не сможет резвиться и развивать свои таланты садиста.
— Тш-ш-ш, — плотнее прижимает к себе, обвивая меня своими жестокими, но отчего именно сейчас нежными руками.
Максим гладит меня по голове, бережно перебирает каждый локон волос, прижавшись щекой к макушке. Я не понимаю, что происходит, но то, что мне не грозит быть изнасилованной и избитой, успокаивает.
Возможно, такой нервный срыв отнимает у меня последние силы. Чувствую абсолютную апатию и равнодушие.
— Я тоже люблю тебя, малышка, — едва уловимо шепчет Максим, заставив мое сердце испуганно ёкнуть.
Еще немного, и я смирюсь…
Еще немного, и он меня уничтожит.
Часть 15. Телефон
Пробуждаться с разбитым сердцем и мрачными мыслями становится вполне привычно. Я лежу долго и не пытаюсь пошевелиться, кажется, что даже на это не осталось сил.
Мне больше некуда спешить, незачем бежать в душ и причесываться. Бессмысленно думать о чем-то хорошем, когда сама судьба повернулась ко мне… В общем, все паршиво.
Он тоже не спит, и сейчас я ему благодарна за время, когда Максим меня не тревожит, только иногда проводит рукой по плечу или бедру. Мне плохо лишь от мысли, что Гордеев начнет ко мне прикасаться и потребует отработать вчерашнюю проделку в горизонтальном положении. Но ничего не происходит, кроме того, что мужская рука обвила талию и придавила к его торсу немного плотнее.
— Как ты себя чувствуешь? — мужчина не выдержал молчаливого напряжения и через полчаса сдался. Ласково поцеловал в макушку, а второй рукой провел по щеке.
Меня его нежность ни капельки не умиляет, потому что хорошо знаю, насколько беспощадным он может быть в ярости. Легче даже ничего не предпринимать, чем позже страдать или убеждать его в своей любви.
— Нормально, — это не голос, а жалкий шепот запуганной жертвы.
— Взгляни на меня, — требует Максим, и я поднимаю голову, посмотрев в его глаза. Он свёл брови к переносице, угрожающе нахмурившись. — Малышка, что с тобой? — обеспокоенно задает вопрос, но это воспринимается мной, как настоящее издевательство.
Не могу ответить, просто опускаю голову, и щекой прижимаюсь к его груди, закрывая глаза. Если мы начнем выяснять отношения уже сейчас, день будет ужасным. А как я поняла по настенным часам, Максим хочет сегодня провести время здесь, со мной. У меня нет возможности очередной раз оплошать.
Если я права, значит, мне нужно быть безропотною ланью, хотя на другие чувства у меня уже не осталось сил. Страшно попасть под его горячую руку, испытать свою ничтожную зависимость, ведь Максим держит мою жизнь в твёрдом кулаке.
Только, придумай я сейчас новый план побега прямо в его объятиях, начала бы действовать, не прислушиваясь к здравому смыслу. Его близость меня душит, угнетает и медленно убивает… Но это все еще я, та самая непокорная девчонка, которая хочет держаться от Господина Гордеева как можно дальше.
Не могу признать свое поражение и позволить ему обращаться со мной, как с рабыней. Но сейчас прогибаюсь под ним, в потерянных чувствах после вчерашнего.
Все так сложно…
— Давай освежимся в душе и выпьем кофе, — предлагает Максим, перебирая мои волосы. — Приготовим вкусный завтрак и, может быть, прогуляемся в парке. Ну же, малышка, нам нужно немного расслабиться.
Я киваю, потеряв желание спорить или отговаривать его от совместного душа и прогулки. Плевать, я четко осознала, что не имею права нарушать его условленные границы в наших отношениях. Может быть, хотя бы несколько дней получится отдохнуть от всего этого напряжения…
Ему нужна податливая девочка, значит, Господин Гордеев ее получит.
— Я тебе помогу, — он в один миг перехватывает меня под спину и коленки, поднимая на руки. — Малышка, что-то ты совсем размякла, — говорит Максим, посадив меня на бортик ванны.
Максим внимательно осматривает меня, когда я поднимаю глаза на его лицо, тяжело вздохнув.
— Голова болит, — пожимаю я плечами, чтобы
