взглядом дает понять, что ждать пощады не стоит. Знаю, что нужно с ним бороться, иначе Максим затопчет меня, как личность, и даже не заметит. Но где взять силы на эту борьбу? Я ему неровня.
— Максим, не нужно, — шепчу я, судорожно качая головой. — Как ты догадался? Как?! — надрывно вскрикнула я, пытаясь выкрутиться из его рук, но мужчина удержал меня, вцепившись пальцами в локоны волос.
Даже не тянет, только держит, но настолько крепко, что, если начну рыпаться, будет больно.
— Ты сама себя выдала, малышка, — насмехается он над моей беспомощностью.
Неожиданно перехватывает платье на груди и рвет с неистовой силой, принуждая меня задыхаться от поражения. Он в один миг превращает шелковое платье в лоскуты тряпок, которые остаются на мне, но теперь оголяют грудь, едва держась на тоненьких бретельках.
— Нет!
— Я стараюсь быть обходительным и хорошим для малышки, которая обзывает меня… М-м-м, — задумывается, словно не помнит, что увидел на зеркале в уборной ресторана. Но я чётко вижу по его разъяренному взгляду, что он помнит все до последнего словечка. — Убийцей, безумцем и деспотом. Это твоя признательность? Я могу уничтожить кого угодно для тебя, а могу уничтожить тебя саму, Ярослава, — он аккуратно проводит пальцами по моей щеке в жесте ласки, но от подобного меня пробирает дрожь.
— Максим, — сбито всхлипываю я, зажмурившись. — Пожалуйста, не нужно. Пожалуйста! — повторяю я, как мантру. Голос охрип до пробирающего неузнаваемого баритона, а я обнимаю себя за плечи, скрывая наготу и пытаясь хоть как-то защититься в таком раскрытом и доступном положении.
— Тебе, Ярослава, как раз очень нужно! — рычит он.
Поднимает и усаживает на тумбочку, а сам рассвирепело сдергивает с себя рубашку. Пуговицы летят на пол, разлетаясь в разные стороны. Я пытаюсь соскользнуть с холодной поверхности, но Максим сильнее меня, и не смущается использовать свою мужскую силу в крепкой хватке.
— Смирно, девочка, — сдерживает, когда мне все же удается опустить ноги и ощутить под ними пол. Он поворачивает меня спиной к себе и нагибает, положив ладонь между лопаток. Нажимает так, что трудно дышать. Максим отнимает любую возможность подняться. — У тебя имелся шанс избежать этого. Ты сама захотела поиграть и проиграла. А проигравший всегда платит. Ты у меня, девочка, в сплошных долгах.
Поднимает платье, обнажая ноги и бедра.
— Ты — чудовище! — мой голос дрожит от слез и страха перед неизбежной близостью.
— Еще не представляешь насколько, — сердито чеканит он. Опускает руку между бедер, скользнув по стратегически важному месту, заставляя меня напрягаться и плотно сжать ноги. То, что на мне нет белья ему только на руку. — Досадно… Когда тебе страшно, ты всегда сухая, — я слышу по голосу, как он скалится.
Максим тянется к маленькому шкафчику возле зеркала и что-то из него достает.
— Я не буду ничего употреблять! — яростно вскрикнула я, дернувшись.
Только одно воспоминание о той ночи, когда он опоил меня, доставляет моральную боль.
— Не беспокойся, Ярослава, больше такой ошибки не допущу. Я хочу, чтобы ты всегда все помнила до последней минуты, — он что-то делает, а после, его пальцы, вымазанные в какой-то холодной слизи проникают в меня.
Нет! О Господи! Только не так!
Всего через мгновение меня прошибает осознание того, что он замыслил. И это еще хуже, ведь я, не желающая его, оказываюсь призывно влажной для него, хоть и не по своей воле.
Этот мужчина совершенно не имеет ни принципов, ни достоинства!
— Даже не думай, что тебе будет приятно. Если я животное, значит, буду трахать тебя, как животное, — вынес он свой вердикт.
Я надрывно дышу, сцепив зубы, униженно хныкая, стискивая бедра вместе, стремясь вытиснуть его пальцы из меня. Как можно быть угодливой, когда он берет силой, несмотря ни на что? Господин Гордеев убивает меня, как женщину, и возрождает нечто тёмное для себя…
Гордеев впивается зубами в мое плечо, заставляя завопить. Меня начинает лихорадить, и я истерически кричу, когда он продолжает трогать меня своими пальцами, размазывая лубрикант внутри, массируя и растирая.
От предвкушения этого ужаса, я забываю саму себя, внезапно доверившись ошеломляющей панике.
Эмоции меня переполняют. Беспокойность с каждой секундой становится только сильнее. Перед глазами все размыто, и непонятно, от слез или я на грани потери сознания.
В какой-то момент он дает мне спуститься на пол, громко ударившись коленями. Вокруг мало пространства, а его ужасно до чрезвычайности много. Он действительно огромен, и я чувствую себя потерянной маленькой девочкой, совершенно неготовой к его беспощадности.
Теперь, стоя на коленях, вцепившись в его руку, я истерично умоляю.
— Перестань! Пожалуйста, только не так! Не поступай так со мной, Максим! Я обещаю… Обещаю, больше никаких побегов! — Гордеев смотрит на меня с жуткой ухмылкой, наблюдая за тем, как я утопаю в слезах у его ног.
Пусть я буду униженной, но он смилуется надо мной… Нужно успокоиться, подумать над словами, но бесконтрольная паника делает невероятные вещи — она заставляет меня страдать еще больше.
— Ты делаешь больно сама себе. Хватит, Ярослава, встань, — он пытается перехватить мою руку, дернуть вверх, но я вырываю ее и цепляюсь за его ноги.
— Максим, я говорю правду! — вскрикиваю я. — Ты ничего не добьешься насилием… Не нужно… Мне страшно, я больше не буду так делать… Не надо меня так брать! Хочешь, я сделаю все ртом? Пожалуйста!
Гордеев задумчиво смотрит на меня, пока я трусь о его ноги, и перехватывает подбородок. Размышляет, качает головой и тяжело вздыхает.
— Прошу тебя, — шепчу.
Я не управляю собственным телом, все происходит на инстинктах и под влиянием эмоций, когда тянусь к его ремню. Неожиданно сам Гордеев перехватывает мои запястья и отводит от своих брюк. Так он точно не хочет.
— Когда ты твердишь, что я чудовище… Я могу стать настоящим чудовищем для тебя, Ярослава, — спокойно говорит он, и я ему верю. — Лучше скажи, что любишь меня. Скажи мне это, и я обещаю, что прощу такую непростительную выходку, — шепчет, а меня сотрясает дрожь от его слов. — Сейчас же. Говори.
Он помешанный! Ненормальный!
— Давай! — взревел, дергая мои руки, и от боли, я страдальчески заскулила.
— Я… л…люблю тебя, — обреченно говорю я, ощутив, что Максим перестал напирать на меня и немного ослабил хватку.
— Еще раз. Малышка, скажи это еще раз. Я должен тебе поверить, чтобы у меня исчезло желание наказывать тебя, — Максим перехватывает мой подбородок, плавно поднимая мою голову.
Мы встретились взглядом. Единственное, что придает немного уверенности — он все еще не снял брюки и дал обещание.
— Я л…люблю тебя, М…Максим, — повторяю я, вздрагивая от сдерживаемых
