для него, больше улик для его преследования, и больше шансов для него выяснить, кто я такая. Мне не хочется рисковать.
Тем не менее, я рассказываю Атласу и Гейбу.
Атлас смотрит на меня с водительского сиденья, а затем, не говоря ни слова, ставит машину на парковку и выключает двигатель. Когда он вылезает из машины и направляется обратно к кафе, я хочу окликнуть его, чтобы остановить, но слова застревают у меня в горле.
У меня ничего не осталось.
— Не слушай эту старую суку, Связная. Она просто сумасшедший Эмпат, который ни черта не знает, — говорит Гейб с заднего сиденья, но я просто смотрю на Атласа, который как ни в чем не бывало отрывает заднюю дверь кафе.
Возможно, нам стоит остановить его.
— Я пыталась предупредить вас, ребята. Я говорила вам, что Связь со мной – это худший вариант! Грейси, будучи гребаной сукой, только что разрушила…
Гейб наклоняется вперед на своем сиденье и ловит мой взгляд, прерывая: — Ничего. Она ничего не разрушила, Оли. Перестань бояться хоть на минуту и оглянись вокруг. Ничего плохого не случилось, когда вы с Грифоном завершили связь. Ладно, это было плохо, потому что ваши узы сработали, и никто из вас не смог остановить это или… блядь, согласиться на это. Все это звучит очень дерьмово, но я пытаюсь сказать, что солнце все еще взошло этим утром. Вы оба все еще дышите, невредимы, и апокалипсис еще не начался.
Он выглядит разъяренным, и когда из кафе раздается еще один грохот, он ругается себе под нос и выходит из машины, хлопая дверью, и бежит к Атласу.
«Почему ты бесишься? Скажи Гейбу, чтобы ответил на звонок».
Я вздрагиваю от слов Грифона в моей голове, не уверена, что когда-нибудь привыкну к тому, что он просто заскакивает туда, когда хочет поболтать. Он перешел от игнорирования моих звонков и сообщений к полному доступу к моему мозгу, когда, блядь, ему вздумается.
Грубо.
Мне все еще приходится концентрироваться, как ублюдку, чтобы отправить ответ, но это становится все легче.
«Меня уволили, потому что, видимо, от меня разит злом. Атлас отправился к Глории, а Гейб слишком занят, пытаясь остановить убийство, которое, вероятно, происходит в кафе прямо сейчас, чтобы ответить на звонок».
Грифон не сразу отвечает мне, но впервые я чувствую его так, как, кажется, он всегда чувствовал меня.
Он в ярости. В чертовской ярости. От этого у меня сводит горло, и одна моя рука сжимает грудь, когда я пытаюсь оттолкнуть его чувства от себя, прежде чем мои узы решат вступить в борьбу.
Снаружи машины раздается хлопок, и когда я поднимаю голову, то вижу, что Грифон и Киран стоят там в полном тактическом снаряжении, появившись из воздуха благодаря Дару Кирана. Грифон ударяет рукой по машине, а затем спринтерской скоростью бежит в сторону кафе.
Киран подходит ко мне и просит опустить окно. Вместо этого я просто открываю дверь и встаю рядом с ним. Он ничего не говорит, бросая на меня быстрый, наименее заметный взгляд, чтобы проверить, нет ли травм.
Я насмехаюсь: — Я была очень добра, не позволяя злу, просачивающемуся из меня, коснуться этой женщины. Атлас? Не очень.
Заместитель закатывает глаза и пожимает плечами. — Он же Бэссинджер, чего ты ожидала? Неужели ты и вправду не откусила от нее кусочек? Просто малюсенький взмах в сторону этой предвзятой сучки?
О нет, нет, нет, у меня не может быть дружбы с этим человеком. У меня не может быть сухого остроумия и утешительных описаний насилия, которое я хотела бы совершить вместе с ним. У меня сейчас нет лишних возможностей для друзей, мой крошечный круг и так переполнен людьми.
И все же я мгновенно чувствую себя лучше от его слов, даже когда фыркаю: — О, она не может быть предвзятой, она высоко ценит моего очень спокойного и совсем не чудовищного Дрейвена Связного. Нокс и мухи не обидит, по мнению этой женщины. Я – зло.
Не спрашивайте меня, почему это слово так сильно ко мне прилипло, но я действительно не могу от него избавиться.
Изнутри кафе раздается еще один громкий грохот, и Киран хмыкает себе под нос, слишком радуясь тому, что здесь происходит умышленное уничтожение имущества.
Я закатываю на него глаза. — Разве ты не должен пробираться туда, чтобы помочь?
— Нет, я выполняю обязанности няньки Связной. Кроме того, Бэссинджер богаче Бога, он может заплатить этой сучке, чтобы она заткнулась, когда он закончит разрушать ее кафе.
Мужчины бесполезны.
«Я замерзла и проголодалась, давайте закругляться, пожалуйста. Хватит с меня публичного позора на один день».
Говорить с Грифоном таким образом становится все легче и легче. Его ответ мгновенный и более плавный, чем мой: «Пусть Блэк отвезет тебя в поместье, а потом отправь его сюда».
Я стону, передавая Кирану приказ, потому что ненавижу путешествовать с помощью Транспортера. Конечно, когда Киран отпускает мою руку, и я открываю глаза, чтобы увидеть Норта, стоящего передо мной в его столовой, мне приходится зажать рот рукой, чтобы меня не стошнило на блестящие черные кожаные туфли Hermes моего Связного.
Он пихает меня на стул, а затем заставляет положить голову между ног, чтобы остановить вращение мира.
— Один день. Я бы хотел один гребаный день без необходимости заниматься контролем ущерба. Скажи всем троим, чтобы перестали усложнять мне жизнь и возвращались сюда, пока я не пришел за ними, — рычит Норт, и я морщусь от этого звука.
Снова раздается хлопок, когда Киран уходит. Я жду, пока не буду уверена, что меня не стошнит, прежде чем снова сесть.
Норт затолкал меня в свое кресло, а когда я села, то обнаружила, что он сидит в соседнем кресле и повсюду разбросаны бумаги. Я отвожу глаза в сторону, потому что не хочу, чтобы он набросился на меня за подглядывание, но это только заставляет меня вступить в зрительный контакт с Ноксом на другом конце стола.
Перед ним стоит стакан виски.
— Бэссинджер снова отправился защищать твою честь? Жалко. Ему действительно нужно найти себе новую мантию, — протягивает он, поднося стакан к губам. Норт вздыхает, его глаза сужаются на Нокса, но его брат просто игнорирует его, глядя на меня.
Я действительно хочу уйти.
Или хотя бы пересесть, я не хочу сидеть здесь во главе стола и иметь дело с дерьмовым, подпитанным алкоголем настроением Нокса.
Я потираю руки и поднимаю на
