— Саймон! — крикнула она.
Он медленно повернулся. Даже при лунном свете она увидела, как печально его лицо.
— Какие такие дела у тебя могли возникнуть так поздно?
Он бросил взгляд на дом и тихо сказал:
— На самом деле тебе лучше не знать.
— Нет, мне нужно знать. Ты ни о чем не предупреждал меня, когда мы собирались принять приглашение. — Она вдруг вспомнила, как он хотел отказаться сначала от этого ужина. Сердце ее сжалось. Она подошла к нему вплотную. — Саймон, что происходит?
Глядя на его понурый и растерянный вид, она все больше волновалась.
— Лучше иди и развлекайся с тетей и дядей. Я все объясню завтра.
Камилла упрямо последовала за ним, выйдя за ворота, и вдруг остановилась как вкопанная, заметив ожидавшего его солдата. Он сидел на лошади и держал в руках поводья лошади Саймона. Не заметив ее в тени, солдат сообщил:
— Ружья на месте, сэр, и Робинсона держат в вашей конюшне, ждут вашего прибытия.
Ружья? Робинсон в их конюшне? Сержант-предатель, который представил Саймона дяде Жаку?
Она вдруг все поняла, и кровь отлила от ее лица.
— Это произойдет сегодня, да? — прошептала она. — Ты сегодня его арестуешь.
Испуганный взгляд солдата упал на нее, он было начал бормотать какие-то извинения, но Саймон резко прервал его:
— Спасибо, капрал. — Он хмуро принял из рук растерянного подчиненного поводья. — Можете вернуться. И скажите там, что я еду.
Она проводила глазами отъехавшего солдата и посмотрела на Саймона взглядом, полным отчаяния:
— Сегодня!
Он грустно кивнул.
— Сегодня. В полночь он приезжает к нам домой с ворованными товарами.
Она вдруг поняла, почему Саймон так странно вел себя утром и почему он с такой жадностью занимался с ней любовью. Он уже знал, что надвигается и как она на это отреагирует.
— Это ведь не сюрприз для тебя, правда, Принцесса? — пробормотал он. — Ты же знала, что в один прекрасный день это случится?
— Но ты ничего не сказал…
— Я подумал, что тебе легче будет ничего не знать… пока это не кончится.
Она почувствовала, как ею овладевает гнев. Он и это хотел от нее скрыть так же, как проделки Нейла.
— Нет, ты не это подумал, — выпалила она. — Ты подумал, что я помчусь предупреждать дядю.
— Дело не в этом, — попытался было он возразить, но по его лицу было видно, что она права.
— Ты ничего не сказал потому, что не доверяешь мне. — Она почти кричала. — Действительно, как ты можешь доверять своей жене! Она всего лишь женщина и к тому же креолка.
— Перестань, ты не так меня поняла, — он шагнул к ней, бледный и взволнованный.
— Как раз так, признайся, Саймон. Тебе нравится иметь жену, когда речь идет о чистом доме, хорошей еде, постельных удовольствиях. — Слова без промедления соскакивали у нее с языка. — Ты хочешь, чтобы я согревала тебя в постели, но когда дело доходит до действительно важных вещей…
— Карамба, черт подери, Камилла! — прервал ее Саймон. — Ну как я могу тебе доверять, ведь ты у меня за спиной уже пыталась срывать мои планы. Твой характер непредсказуем, ты бросаешься в такие рискованные мероприятия, в которые сам дьявол побоялся бы лезть. — Тон у него стал неприязненным. — Ты говоришь, жена нужна мне только для ведения хозяйства и любовных игр. Ну что ж, у меня ведь нет выбора, правда? Ты же ничего больше и не желаешь дать. Я даже в преданности твоей не уверен. Она вся в распоряжении Дезире и дяди Жака. Вряд ли что останется для собственного мужа, — он резко оборвал речь, отвернулся и быстро пошел к лошади. — Нет у меня на это времени, — пробурчал он, взбираясь в седло.
Она подоспела к нему как раз вовремя, чтобы успеть выхватить гневно поводья у него из рук. Как мог он так просто развернуться и уйти от разговора!
— Так ты о преданности заговорил? Дезире и дядя Жак завоевали мою преданность, год за годом заботясь обо мне. Никто из них ни разу не солгал мне!
Он смотрел на нее, глаза его сверкали.
— Боже правый, как я устал выслушивать упреки по поводу того, как я плохо с тобой обращаюсь! Я сделал тебе предложение, хотя и не обязан был этого делать. Я предоставил тебе свой дом, свое имя… — он понизил голос, — свою нежность. Но тебе всего этого мало, да? Тебе надо луну с неба и чего-нибудь еще в придачу.
— Ах вот как?! — вскричала она. — Ты не дал мне самого главного — своего доверия. Ты солгал мне, едва мы поженились, прикинувшись подлецом, только бы не сказать правды. Потом ты скрыл правду о Нейле… потому что опять не поверил, что я поведу себя подобающим образом.
Она еще туже накрутила поводья на руку, так что лошадь стала переступать от нетерпения. Саймон смотрел в другую сторону, профиль его казался каменным в лунном свете.
Но она продолжала:
— Ты отдаешь мне гораздо меньшую часть своей души, чем я отдаю тебе. И я должна стоять в стороне и принимать с благодарностью все, что ты решишь по поводу моей собственной жизни. — Он хмыкнул, услышав это «с благодарностью». — Наверное, я сделала много плохого, но я ни разу не солгала тебе.
Она запнулась, но продолжала:
— Ты скрываешь свой истинный характер, свои мысли и желания… скрываешь свои планы… Как могу я быть тебе преданной, когда ты не уделяешь мне ни грамма души. Там мне все понятно: семья, родство, кровь, а ты… ты не даешь мне понять, чему присягать. Единственное, чему ты верен, — это твоя месть. А я не желаю этому помогать. Месть отвратительна.
Она дотронулась до его руки, но он отпрянул. Тело его было жесткое, неподатливое, как и душа. Он намеренно строил сейчас между ними стену, которую никто не в силах разрушить.
Со вздохом она положила поводья ему на седло и отступила. Он не понял, в чем дело. И никогда не поймет.
— Как же ты мог ожидать от меня преданности, когда у тебя нет ко мне доверия?
— Камилла, — пробормотал он, подбирая поводья, — я могу тебе доверять во всем, кроме дела, касающегося твоего дяди. Ты хочешь, чтобы я отказался выполнять ради тебя свой долг, а я этого сделать не могу.
Она печально покачала головой.
— Не от долга прошу я тебя отказаться, Саймон. От мести. Я хочу, чтобы ты забыл о мести. Я знаю, что ты должен арестовать его. Пусть так. Но прошу, не убивай его и не допусти, чтобы его повесили.
Лошадь нетерпеливо переступала ногами, луна с каждой минутой поднималась все выше. Саймон смотрел на Камиллу.
— Скажи мне одну вещь, Принцесса. Ты хоть сознаешь, какую цену ты просишь заплатить? Хочешь, чтобы я потерял свой пост? Хочешь, чтобы я предстал перед военным судом? Или чтобы я просто сложил оружие и предоставил Зэну и его людям возможность перерезать нас, как поросят?
