Майского не прибавило ему оптимизма. Пора было заняться своим «Датским королевством». В нем явно в последнее время многое не ладилось. Олег сидит с микроскопом и почти не выходит. Или беседует сам с собой как сейчас. Тетя Муся на что-то туманно намекает. Лушка вяжет без конца. Но попробуй спросить – что и для кого, краснеет и отмалчивается. Не знаешь, за что хвататься.
Впрочем, Олегова речь касается работы. Хороший повод начать с него.
– Господин Майский, – начал шеф торжественным тоном, – позвольте с Вами поспорить, мой глубокоуважаемый друг. Я думаю, Вы поторопились. Из библейских мест у нас нет пока известий. Я к этой идее сразу отнесся скептически. За каким дьяволом – в Израиль, и как? Но даже если! Пока мы не поняли, кто это сделал, зачем и почему, Эрна в опасности. Нам могут не дать даже установить, что это она. Не то, что забрать ее домой.
И потом. Я очень серьезно отношусь к версии об участии в деле брата – Фредерика Узбана. Ренье воодушевился не меньше моего. Он предпринял нужные шаги. И Узбана усердно ищут! А как только его найдут… Тогда я сам непременно хочу на него взглянуть.
Олег сидел рядом со своим начальником с сосредоточенным, но несколько отсутствующим видом. Казалось, мысли его далеко от кабинета Синицы. Однако, он, видно, внимательно слушал, поскольку отреагировал сразу ему в тон.
– Многоуважаемый ментор и владелец конторы! Ты когда получил последние известия об этой бельгийской гражданке, усопшей в Брюгге? Э брат, я понимаю, что тут не до смеха, только это самое подходящее место для воскресения на всем белом свете. Где ж еще, кроме Израиля?
– Какой там смех. Но ты прав. Я сам позвоню. Володя дал мне телефон. Мы отдали наш материал. Его выслали в Иерусалим. И тишина. Прямо сейчас вот и позвоню, а потом – давай, посидим где-нибудь. Сменим обстановку. Твой день рождения надвигается неумолимо. Надо же обсудить, как будем праздновать? Олег сделал скучную мину.
– Насчет посидеть я не против, но в остальном.
Но Синица не дал ему замылить животрепещущую тему.
– Не вздумай увиливать, даже и не надейся. Тебе никто не даст замотать день варенья. Тетя Муся собирается сделать. Нет, это я бдительность потерял. Будет сюрприз.
Мария Тимофеевна твердо решила соорудить классическую рыбную солянку с маслинами, лимоном и белыми корешками. И колебалась пока только со вторым.
– Палтус? – прикидывала она, – нет, лучше стерлядь! А не купить ли угря?
Олег, знаток и поклонник рыбных деликатесов, и заядлый рыбак, не мог такие планы не оценить. Теперь же услышать про намечающийся сюрприз ему было явно приятно. И он сказал.
– Ты прав, давай вытряхнемся наружу. Я просто заплесневел. Узнаешь новости, и пошли.
Петр подошел к телефону, набрал номер, назвался, объяснил, о чем речь и сослался на Расторгуева. Потом ему что-то довольно долго объясняли. Он выслушал, и его лицо приняло досадливое, недовольное выражение. Наконец он, поблагодарил собеседника и вздохнул.
– Спасибо, раз так, ничего не поделаешь. Но я надежды не теряю, и, если Вы позволите, еще позвоню. С этими словами он повесил трубку. – Май, быстро одеваемся. Фатум какой-то! Идем пешком, а то машина сломается. И я лучше места закажу, иначе обязательно в моем любимом кабачке будет шабаш и ни одной свободной табуретки.
– Да что случилось? Что они тебе наговорили, или это служебная тайна?
– Ты сглазил, Май, вот что случилось. В Иерусалиме отказались с нами сотрудничать. По крайней мере, пока. Там включилось еще одно ведомство. Очередная служба безопасности, уже не Моссад. Пока они не разберутся, никакой информации. Так сказать, всем спасибо, и кранты! Ладно, пойдем. А то и.
– Петь, я не люблю табуреток! Я уже старый, мне что-нибудь помягче пора. Я же не Луша.
Вошедшая в этот момент тетя Муся с большим пакетом канцелярских мелочей и бумаги при этих словах неодобрительно посмотрела на собеседников и покачала головой.
Мария Тимофеевна переделала мелкие дела и занялась обедом. Настроение у нее было не ахти какое. Она чистила, крошила, обжаривала и подсаливала, когда требовалось. И одновременно негромко, но сердито разговаривала сама с собой.
– До чего подлая погода! Снег с дождем. Грязь. Развезет, потом подморозит. И снова развезет. Тоска такая, просто спасу нет! Как хорошо, что у меня кошка, а не собака. Каково это – с собакой сейчас на улице гулять! Кошке, той тоже побегать хочется. Но моя Снежана, просто загляденье, такая беляночка. Она бы вывозилась. Летом другое дело. Вот отвезу ее в деревню, тогда и… Нет, тоже нехорошо! Собаки. Это ж тебе не Лорд!
Тетя Муся души не чаяла в подаренном ей на день рождения котенке. А тот отлично рос и сделался уже красавицей-кошечкой на радость своей хозяйке.
– Надо покормить моих как следует, – продолжала тетя Муся, – глядишь, и повеселеют. А то смотрю, Петя наш, Андреич заскучал – Лорд болеет и болеет. Олег ходит озабоченный из-за Пети и друга своего. Друг этот в преферанс играет день и ночь. Глаз не кажет. Отпуск, называется! А Луша. Ой, надо с Петенькой поговорить. Да не знаю, как приступить-то. Я человек не так, что б богомольный, но, если б знать, что поможет. Схожу-ка я завтра в Елоховскую, с батюшкой потолкую. Надо и у соседки спросить, у Аглаи. Эта все обедни заказывает. И мне не заказать ли? Только как ее заказывают, обедню эту? Нет, я спрошу. А то. Вирус у нас завелся. Холера такая. А Олегу скажешь – смеется! Мусенька, говорит, холера – это опасная болезнь. Да только какой вирус? Как, говорю, какой? Инфекция, бацилла. А он – лучше не продолжай! Я тебе кролика принес. Давай кролика пожарим. И соус к нему. Да, а что же это я? Кролик, он на плите томится. Сметанки пора туда, и четверть часика подождать. А уж потом чеснок, меленько так. Мария Тимофеевна убавила огонь на плите под жаровней. И выглянула из кухни.
– Луша, ты что, девонька моя, затихла? Ни словечка от тебя. До обеда дотерпишь? Тебе сделать до того бутербродик?
– Тетя Муся, я петли считаю, – услышала она в ответ. – Пора убавлять. Теперь можно потемней нитку пустить. Такой шоколадный тон. А резинку у ворота отдельно свяжу трехцветную. Уже половина свитера готова.
Луша подняла голову от спиц, положила свою работу на стол и из корзинки достала шерсть.
– Бутербродик, тетя Мусечка, это хорошая идея. Я вот думаю, сколько осталось. Если дел на выезд много не будет, то успею. Петр Андреич не
