И я прибухнул, достав пузырь из инвентаря.
— Ясно, — улыбнулся Доброжелатель, но снова как-то ненадолго. Помолчал, пока непись, нырнувший во тьму, спрашивал у меня, что я буду курить.
— Точно не сигару, — сказал я. — Вступление шибко опасное. Давай трубку, как в тот раз.
Непись кивнул и удалился за заказом.
— Чё хотел-то? — спросил я. — Так, по**здеть? Лучше бы в кабак пришёл.
— В кабаках шумно и людно, Мёрдок. А здесь тишина. Сюда люди приходят за негромким разговором. Ну, или побыть наедине со своими мыслями. Кстати, ты выглядишь иначе.
— Не бухаю уже часа четыре, — пожаловался я.
— Кроме шуток. Ты кажешься... умиротворённым.
— Ну... Если честно, Доброжелатель — прости, имени-отчества твоего не знаю, — то ты прав. Мне как-то исключительно и за**ательски на всё по**й, я в кои-то веки доволен своим существованием — язык не поворачивается назвать это жизнью, — меня окружают люди, от которых меня не тошнит, и я даже примирился с тем, что в меня влюблена девчонка, которая была мужиком, и что я с этим нихрена не смогу поделать. Так что — да, я в умиротворённом состоянии духа, и это проблема?
— Как сказать, — дёрнул плечами Доброжелатель. — Состояние — это, конечно, хорошо. Однако если оно вызвано неведением...
— Проще! — зевнул я.
Непись притаранил мне трубу, и я закурил, присоединив свой дымоган к Доброжелательскому.
— Спокойно спать, безусловно, приятнее, чем носиться по палубе в поисках свободной шлюпки. Однако когда каюту начнёт заполнять ледяная вода...
— Не-не, мужик. «Проще» — это значит, про меня. Что не про меня — мне не интересно.
— Ну хорошо. Я обещал тебе раскрыть один небольшой секрет, когда уговаривал спасти моего сына.
— Это ты про то, почему мне матушка не пишет? — фыркнул я. — Не поверишь, я и с этим примирился. Она — взрослая женщина, ёптыть! А я — тоже взрослый мужик. И я начинаю тут всё с нуля. Не хочу больше цепляться за прошлое... Погоди. А почему ты говоришь «секрет»?
— Потому что твой брат никогда тебе не расскажет правды.
— Постой. Она умерла? Моя мама? О Господи! И она здесь?! Как я могу её узнать?! Чёрт, только не это! Она — не из тех, кого я трахал? Скажи мне правду, Доброжелатель, я не спал со своей матерью?!
Я уже орал. Вскочил со стула, схватил Доброжелателя за грудки. Трубка упала на столик, из неё высыпался тлеющий табак.
— Я не знаю! — выкрикнул Доброжелатель.
— Как «не знаю»?
— Я понятия не имею, какие у тебя были отношения с матерью! Но здесь её нет. И она жива.
— Слава богу. — Я успокоился и сел обратно, достал бутылку. — Тогда мне опять по**й. Вот злой ты, Доброжелатель! Прям вынуждаешь ведь бухать.
И немедленно выпил.
— Ты очень импульсивный и чувствительный человек, Мёрдок, — проворчал Доброжелатель, бережно расправляя футболку с моей рожей. — Если я выложу тебе всё сразу, боюсь, ты не выдержишь. Поэтому начнём с малого. Я объясню, почему брат не хочет с тобой общаться, почему он не позволил тебе посмотреть на его свадьбу...
— Это он мне сам объяснил. Потому что я говно и должен сидеть в тюрьме.
— А он рассказал, что активировал Судебный Запрет именно тогда не случайно?
Я молча смотрел на Доброжелателя. Тот кивнул:
— Не говорил, естественно. Он рассчитывал, что ты будешь в тюрьме. Проболтался тебе про свадьбу и испугался, что ты напросишься. Он такой, знаешь... Ему тяжело говорить «нет». Проще подстроить вот такую каверзу. Но эта оторва Вивьен умудрилась его переиграть, сама того не зная.
— Погоди... — Я подался вперёд. — Ты хочешь сказать, он подставил меня спецом, чтобы я не пришёл на свадьбу?
— Я именно это и говорю.
— Да схера?! Я ж просто вебку просил. Я бы даже вякнуть ничего не смог, только смотрел бы!
— Видимо, дело было в том, что ты мог увидеть.
— Что? Пьяных разработчиков?
— Его невесту.
— Его не... Бля, ну точно — транс.
— Всё заходит чересчур далеко, Мёрдок. — Доброжелатель запустил руку под пиджак. — Я долго терпел, но теперь... Хватит. Правда должна начать выходить наружу.
Он положил на стол фотографию. Фотокарточку, стилизованную под полароидный снимок. Что-то с ней было не так... А, дошло. Лицо девушки на фотографии частично перекрывали иконки файлов и папок.
— Я сделал снимок с его рабочего стола. Случайно оказался рядом. И, кстати, ты ошибаешься. Он бы не пригласил никого из нас на это... мероприятие.
— Не понял, — пробормотал я, глядя на девушку.
— Постарайся понять, Мёрдок.
— Это ведь... Погоди, это бред какой-то.
— Мне тоже так казалось. Но я всё проверил, иначе не пришёл бы к тебе. Это — лишь одно звено в цепи, которая тянет тебя на дно, Мёрдок. Сейчас я тебя оставлю. — Доброжелатель затушил в пепельнице сигару и встал. — Сейчас ты можешь вернуться домой и оставить там эту фотографию. Я понятия не имею, что сотворил с твоим домом этот странный Мэйтата, но дом теперь — чёрная дыра в Системе. Никто не может получить логи с происходящего там. И вмешиваться нам мешает протокол. Так что храни дома всё, что не хочешь засветить. И если хочешь поговорить с кем-то без свидетелей — делай это дома. Логи, касающиеся тебя и этой ночи, я уничтожу. Только иди сейчас прямо домой. Я оставлю всё в истории так, будто ты и не выходил. До встречи.
Я слишком поздно спохватился. Хотелось завалить мужика вопросами, но он уже испарился. А я опять уставился на фотку. Моё рок-н-ролльное сердце бешено колотилось. Я чувствовал себя, как паралитик в инвалидном кресле, на глазах которого его жена трахается с его братом.
Да, она не была мне женой. Но если я кого-то и почти любил в реальной жизни — так это её.
Инга.
Та самая заводная девчонка, которая играла во втором составе моей группы. Та, с которой мы кувыркались на каждом квадратном метре планеты Земля. Та, с которой я был настолько откровенно собой, насколько это вообще возможно.
И теперь она выходила замуж за моего брата. Брата-близнеца.
— Какого, б**дь, х*я*?! — заорал я.
Но смеющаяся брюнетка на фотографии продолжала лишь беззвучно смеяться.
________________________________________
