— Я понял. Так чаще всего и бывает. Мертвомир не различает людей как личности, для него с большего все едины. Вот он и дал вам точку воплощения.
Значит, понять, как выглядела та женщина, о которой в роду старались не вспоминать, не получится. И ведь не сохранилось портретов… почему? И почему раньше Василиса не задумывалась о том, что это странно… и неправильно?
Пускай прежде не было снимков, но ведь писали же портреты. И в галерее есть и куда более старые, едва ли не с времен Великой Смуты. И прадеда имеется, строгого мужчины в военном мундире с обязательными орденами, которых много… и его сыновей. И бабушки в юности.
А жены — нет.
Боль пронзила до самого колена.
— Сидите, — строго велел Ладислав. — Сейчас пройдет.
Ступню будто пламя охватило, ощущение было таким, что Василисе пришлось стиснуть зубы, чтобы не закричать. Впрочем, боль скоро отступила, сменившись неприятным ощущением, то ли жжение, то ли зуд, но казалось, что еще немного и кожа треснет, слезет.
Не слезла.
С виду вовсе ничего не происходило. Разве что Ладислав держал ее ступню и время от времени тыкал в нее пальцем. Причем его прикосновений Василиса как раз не ощущала.
Тихо открылась дверь, и Василиса дернулась было встать, но ей не позволили.
И…
И что о ней теперь подумают?
Она почувствовала, как вспыхивает, заливается краской под взглядом человека, который… которого она, Василиса, конечно, была рада видеть, но вот… не сейчас, не в ситуации столь двусмысленной, что и объяснить-то ее не получится.
Или получится?
Или не должна она никому ничего объяснять, поскольку ничего-то не связывает ее с мужчиной, который тихо вышел за дверь. И дверь закрылась, как почудилось, отрезая ее, Василису, от чего-то безусловно важного, такого, о чем она, вероятно, мечтала всю жизнь.
— Знаете… — Ладислав посмотрел снизу вверх — и куда только подевалась его маска. Теперь Василиса видела перед собой молодого и уставшего мужчину, которому выпал нелегкий дар. — Пожалуй, ваш… родственник не откажется помочь и отправить письмо курьером? Мнится мне, чем раньше мы с этой историей разберемся, тем оно лучше.
Конец первой части
