— Тише бабоньки, — прекратил ссору господин Гриих, — продолжай Малла…
Я улыбнулась, теперь меня слушали с интересом. Господин Гририх был прав, когда говорил, что новости пр заработную плату сразу изменят настроение людей. Теперь, когда мы показали им пряник. Можно было говорить и про трудности.
— Но это еще не все. Мы с вами сейчас работаем так же, как работают другие маленькие хозяйства — молочники, птицеводы, огородники и владельцы мастерской. Но мы с вами совсем не такие. Вот скажите много ли молочников, у которых сорок коров? А птицеводов, у которых три сотни голов молодняка? А огородников, у которых такой ассортимент овощей? Нет. Таких во всем Гвенаре раз-два и обчелся. А уж чтобы все это было в одном месте… такое вы нигде не увидите.
Народ согласно гудел, подтверждая правдивость моих слов. Да, такого огромного и разнопланового хозяйства не было ни у кого во всей стране.
— Так почему мы делаем как они? Если молочник между делом продает молоко от пяти коров, то почему мы решили, что так можно будет делать, когда коров у нас будет сто? А сыры? Вы посмотрите на Сайку? Она перерабатывает практически в одиночку столько молока, сколько у этого молочника с его пятью коровами никогда не будет. Или Глайя. Она у нас и за инкубатором следит, и цыплят кормит, и шалаши для них строит… но ведь наш птичник в разы больше, чем у других!
— Да все понятно! — наконец-то отозвалась Сайка, — людей нам надо больше! Чтобы легче было!
— Сайка, — обратилась я к ней, — а представь, что мы сейчас тебе в помощь отправим двадцать человек, тебе будет легче?
— Нет. — Сайка покачала головой, а вокруг послышались смешки людей, представивших эту картину, — мы тогда в дом не поместимся. Сыроварню надо большую.
— Думаешь, тебя спасет, если помещение станет больше? Но представь, что у тебя огромный дом и полно места. И что? Станет легче с двадцатью помощниками.
— Нет, — Сайка задумчиво покачала головой, — не станет. Но что ты предлагаешь?
— Я предлагаю разделение труда… То есть, за каждую операцию будет отвечать один человек. Как у Наны в мастерской: один шерсть чистит, другой моет, а третий чешет… и у каждого свое отдельное рабочее место. Так и у тебя будет. Один будет варить Яблочные сыры, другой Твердые и третий горячие. А ты Сайка, будешь ходить между ними и контролировать, чтобы они все делали правильно. Ты Сайка будешь руководить сыроварней. Заказывать сычуг, яблочный уксус, формы для сыра… ты лучше знаешь чего и сколько будет нужно. И ты будешь отвечать за весь сыр, который делают твои подчиненные. Тогда мы легко сможем переработать молоко не от сорока коров, а от сотни. Или даже больше…
— Но, Малла, — вскинулась Сайка, — как я могу отвечать за других? За ту же Рилку? Она же запорет мне сыры!
— А чего это сразу я-то? — взвилась Рилка.
— Не запорет, — улыбнулась я, — если ты ее не допустишь к сырам. Ты сама будешь набирать людей, которые будут варить сыр. И колхозники больше не будут скакать по мастерским, если им вдруг захотелось попробовать что-то новенькое. У каждого будет свое рабочее место.
— То есть, — прищурилась Сайка, — я могу Рилку в сыроварню не пускать? А на сыры поставить только тех, в ком уверена? — Я кивнула. — Ну, тогда это другое дело. Я согласна.
— Отлично, — улыбнулась я довольно. И выдохнула с облегчением. У меня получилось.
— А я? — Салина снова подала голос, — а у меня как будет? Я тоже уже не могу, меня эти купцы на части рвут.
— И у тебя Салина будет свой отдел — отдел продаж. Для начала мы будем заранее предупреждать тебя о том, сколько и чего именно мы сможем принести тебе на продажу. Это же довольно просто, верно, Сайка? Вот. И продукцию мы будем приносить не на крылечко Салине в руки, а на склад…ну, в лавку колхозную. И у тебя будет человек, Салина, который и качество продуктов проверит вместо тебя, и количество. И потом купцу отгрузит столько, сколько ты ему скажешь. А раз трудодней не будет, то и колхозникам продаст излишки. В этой же лавочке.
— Хорошо, — согласилась Салина, — а как же с закупками?
— То же самое, Салина. Будет у тебя подчиненный, который займется покупкой сена, шерсти и всего прочего. Ты ему будешь только говорить что, по какой цене и какого качества нужно купить и привезти.
— Да, — кивнула Салина, — так будет легче. В лавке и кабинет можно для меня устроить. А то все бумаги дома хранить совсем не дело.
Обсуждали мы все очень долго. Пришлось обсудить и птичник, и мастерскую, и огород… и те, что есть сейчас, и те, что еще только будут… Но я видела, колхозникам снова стало интересно. Они живо включились в процесс обсуждения.
Наконец, все более-менее стало понятно всем и мы поставили вопрос изменения видения будущего колхоза на голосование. И проголосовали почти единогласно. За редким исключением. Например, Рилка сразу поняла, что такие условия для нее гораздо хуже.
Я закончила свое выступление, и колхозницы и колхозники уже стали поглядывать на дверь, как слово взял господин Гририх.
— Колхозницы и колхозники, я очень рад, что вы приняли новое видение нашего колхоза. Это правильный путь. Но остался еще один момент, который требует вашего внимания. Все вы знаете, что вдовье поселение стало деревней. И более того, к нам уже стали приезжать новые люди, нам нужно строить для них дома. И получилось так, что административной работы у меня, как у главы деревни, стало на порядок больше. И сейчас ее станет на порядок больше и в колхозе. А я больше не потяну, дорогие мои жители деревни. Я не в силах заниматься и деревней и колхозом одновременно. Поэтому, предлагаю выбрать нового председателя нашего колхоза.
Господин Гририх замолчал, давая нам привыкнуть к этой мысли. Мы все молчали тоже. А что тут было сказать? Вот кого можно поставить на его место, так чтобы все развалилось тут же? Некого. Вернее… есть, я увидела это в глазах, устремленных на господина Орбрена, но жуть как не хочется.
— Господина Орбрена в председатели, — подтверждая мои мысли, выкрикнул кто-то. И колхозницы одобрительно загудели.
— Господин Орбрена, конечно, хорошо, — вздохнул господин Гририх, — он красив и знатен… но, бабоньки, что он знает о нашем колхозе, а? — он оглядел всех внимательно, — вот то-то и оно, что ничего. А нам нужен человек, который знаком со всем, что происходит в колхозе, с каждой маленькой деталью, с каждым нюансом… который болеет за колхоз, за нас с вами больше всех остальных… и у нас есть такой человек…
— Да, — крикнула бабка Ланка, — Маллу в председатели!
— Маллу! Маллу в председатели, — заголосили колхозники на все лады, а я даже попятилась от испуга. Нет-нет и нет! Ну какой из меня председатель-то? Я же ничего не знаю и не умею! Я же не смогу! Я только открыла рот, чтобы отказаться, как господин Гририх взял меня за руку и тихо сказал:
— Не бойся, Малла, я же тебя не брошу, помогу первое время. А ты больше всех других годишься на эту должность, потому что искренне за людей переживаешь. Некому больше, дочка, на себя это ярмо повесить. Только ты…
