— Круглосуточный мозгоебизм называется. Нужна помощь.
Тяжёлый вздох наполняет телефонную тишину, слышится шорох и тихие ругательства.
— Перезвоню тебе.
Через пару минут в трубке раздается тяжёлое:
— Куда подъехать?
Спустя час на пороге появляется Рус. Рожа помята, взгляд из разряда "втащу тебе в следующий раз".
— Как жена? — проявляю чудеса приветливости.
— Пока не родила, — бурчит Че, разуваясь.
— Ты же ее вчера в роддом грозился сдать.
— Прикинь, ей отец палату предродовую выбил, чтоб за ней присматривали перед родами, а она "не поеду, там вай фая нет". Теперь я три раза за ночь вскакиваю в поту, ожидая, когда ее везти будет пора, — он говорит это себе под нос, словно и не для меня вовсе, а так, в очередной раз повозмущаться. — Говорит, достал ее уже, чтоб свалил и дал ей нормально спать. У тебя что? — наконец обращается ко мне.
— Мошенничество, подставы — ничего нового. Но нужна помощь.
— В два часа ночи? — скептически спрашивает он.
— Чем раньше, тем лучше.
Мы проходим в гостиную, Рус скептически оглядывает пепельницу на столе с окурками — одной не обошлось, признаюсь, — бутылку в мусорке и испещренный записями блокнот.
— Есть новые вводные?
— Скорее хорошо забытые старые. Хотя и без новенького не обошлось. Помнишь Вику из корпоративного?
— Спустя пять лет?
— Я надеюсь на твою уникальную память на лица. Лея сказала, что она была одной из наших девочек и досталась она тебе, — заглядываю в блокнот, чтобы прочесть полное имя. — Виктория Кот.
— Кот. Ну да, что-то всплывает. Но смутно. Обычная девчонка, сошлись — разошлись без скандалов. Нечего даже вспомнить. Она имеет значение?
— Она сказала ввести Леи те договоры задним числом.
— Она еще работает в конторе?
— Понятия не имею. Я даже не помню, как она выглядит.
Снова тянусь к сигарете. Рус повторяет мои действия. Комната наполняется дымом, иду открыть окно. Ночной сентябрьский воздух проникает в квартиру и немного охлаждает мысли.
— Думаешь, она провернула такую схему из мести? — наконец говорит Че.
— Сомнительно, недостаточно мотива для той, с кем "сошлись-разошлись без скандала". Хотя я уже ничему не удивлюсь. Но она могла быть невольным помощником. Или целенаправленным соучастником.
Снова берусь за ручку, вывожу рядом: "работает?".
— Кто ещё в списке подозреваемых?
— Карина…
— Твоя стокилограммовая помощница? Ты же ее иначе, как преданным ротвейлером не называл. У нее-то какие мотивы?
— Думаю, она тоже из разряда: невольный помощник или целенаправленный соучастник. Это выяснить не составит труда.
— Тогда кто же главный подозреваемый? — Рус тушит окурок и вглядывается в схему. На вершине пирамиды по-прежнему лишь одно имя. — Камилла?
— Помнишь ее? — всматриваюсь в лицо друга.
— А то! Она же ещё одна твоя верная собачонка. Бесконечно липла к тебе, хотя, насколько помню, у тебя с ней ничего не было.
— Было, — выдыхаю дым, тушу сигарету. — Задолго до твоего прихода был очень короткий роман. Пару встреч, до секса не дошло, я узнал, что она замужем и беременна. Она ушла в декрет, вернулась, и мы сохранили легкие приятельские отношения. А потом… после истории с Леей, был тяжелый период, она поддерживала. И я позволил себе ни к чему не обязывающую связь. Проверили на прочность мой рабочий стол, потом ее, потом я сказал, чтобы шла к семье, продолжения не следует. The end.
— Интересно, — щурится Че. — Не плохое выходит кино. Но опять же, недостаточно мотива для обиженной женщины. Ведь все случилось уже после.
— А что если, и сейчас будет притянуто за уши, это и было целью? Ну, помимо отмывания бабла.
— Что именно? Потрахаться с тобой? Не льсти себе, Яковлев.
— Она ни раз пыталась перевести наши отношения в другую плоскость.
— Хотела заарканить тебя? — приятель выгибает бровь.
— Не знаю. Бред, да?
— Ну, так себе мотивчик. Скорее я поверю, что она просто умная хладнокровная сука, желающая навариться. Вообще, у нее, может, и не было такого уж явного мотива убирать Лею, но явно были возможности.
— Да, я тоже об этом подумал. Она хорошо знает процедуры, имеет доступ к базам, архиву и контакты контрагентов. Если кто и мог красиво провернуть такое дело, то она.
— Ну, допустим. Но прямых доказательств у тебя нет. А ворошить кучу говна палкой — так себе идея. Сам провоняешь, всех разозлишь, а толку…
— Спасибо, мастер аллегории, а то сам бы я не понял, — огрызаюсь на друга, откидываюсь на диване. — Здесь нужен более тонкий подход.
— Есть план?
— Очертания.
— Я тебе нужен?
— Ты — главное действующее лицо!
Глава 56. Алиса
В своей голове я составляю план. Там пока всего три пункта:
— уволиться;
— собрать вещи;
— быть счастливой.
Последний — самый важный.
В воскресенье, пока отец отсыпается после грандиозного праздника, мы с Матвеем продолжаем свое путешествие по памятным местам Москвы. Вполне возможно, что это самая последняя прогулка по родному мне городу. Через пару дней я покину его, оставив в нем все тяжелые воспоминания и свое незаживающее сердце. И это к лучшему.
— Мам, а можно я останусь с тобой? — спрашивает сын, когда мы выходим из метро. Он смотрит своими огромными яркими глазами, и мое сердце щемит от переизбытка чувств.
— Через несколько дней я сама к тебе приеду, милый, — крепче сжимаю его маленькую ладошку. — Насовсем.
— Давай поедем вместе! Не хочу завтра в садик. Хочу остаться с тобой.
— Мне нужно на работу…
— Я пойду с тобой! Я не буду мешать, обещаю. Спроси деда — я никогда не мешаю.
— Посмотрим, — улыбаюсь ему.
Я тоже хочу провести с ним больше времени. Мы могли бы завтра быстро заскочить на работу, а потом целый день гулять. Я так и не сводила его в парк Горького, не показала, где провела свое детство. Потом вместе соберём мои вещи. Будет очень здорово.
— Скажи да, скажи да! — скачет возле меня сын.
— Ладно, — сдаюсь я. — Но ты должен будешь вести себя хорошо.
— Обещаю, обещаю, — радостно голосит он.
И видеть такую неподдельную радость — самая ценная награда.
Вечером, перед отлетом отца, пока Матвей возится с купленным сегодня планшетом, мы обсуждаем то, что произошло вчера.
