Книга Скверна - Сири Петтерсен

Она наполовину слепая. Трупорожденная. Одна из них.

Римеру следовало бы испытывать отвращение, но это всего лишь слово. Он знал, кто она и что она. Она – Хирка. Она никогда не была ничем, кроме Хирки. Пусть называют ее как хотят. Человек. Дитя Одина. Гниль. Или одна из слепых. Трупорожденная. Набирн. Но она была Хиркой. Бесхвостой девчонкой.

Полгода назад она стала пешкой в игре между Маннфаллой и Равнховом. Соринкой в глазу Совета. Кем она стала теперь? Пешкой в игре миров? Пленницей сил, которые никто из них не понимал, в мире, который так сильно отличался от Имланда, что, по мнению Грааля, Римеру в нем не выжить.

Ну что же, это он скоро выяснит.

Ример завязал свой мешок, сшитый вручную специально для Колкагг с креплением для ножен на спине. В нем было не слишком много вещей. Ножи. Черный костюм. Еда. Монеты. Бальзам от ран и бинты. Флаконы Дамайянти. И рисунок с изображением Хирки. С тем, что Совет использовал для плакатов, которыми была увешана Маннфалла. Рисунок из черных черточек. Она была неузнаваема, похожими оказались только ярко-рыжие волосы. Но язык того мира он вряд ли поймет, поэтому для ее поисков у него больше ничего нет.

Ример зашнуровал кожаные доспехи, надел мешок и закрепил на спине мечи. Потом он вышел в сад, который носил имя его матери, Гесы, гордости дома Ан-Эльдерин. Здесь он разговаривал с Илюме ночью после Ритуала, когда увидел, как стражи бросили Хирку с завязанными глазами в пропитанном кровью свитере в шахты.

Сад был по-зимнему мертв, и только слабый запах гнили подсказывал, что уже началось таяние снега. Скоро придет весна, но шансы на то, что Ример когда-нибудь вновь увидит ее, были невелики. Как и на то, что он сможет насладиться перемирием между имлингами и слепыми. Перемирием, которого он добился при помощи слеповства. Он принес жертву и знал, что за это придется заплатить.

Его охватила тоска. Сосущая дыра, у которой больше не было подпитки. Тоска по Свартэльду. Или Илюме. Разочарование в глазах Линдри. Чертов Даркдаггар, он предпочел бы увидеть Римера мертвым, а не сидящим за столом Совета. Колкагги, которых он был вынужден убить, когда они с Хиркой бежали через Блиндбол. Лаунхуг был одним из них. Мужчина с вытатуированным изображением Римера на руке. С иконой. Какую пользу принесло ему культивирование мифа о выжившем? О сыне Совета?

Новая смерть смешалась со старой. Голые ветки стали походить на лица.

Не начинай того, чего не сможешь довести до конца.

У него есть работа, которую надо сделать. Прошлое с его ошибками больше никогда не возьмут Римера в плен. Он будет бороться до тех пор, пока Грааль будет считать его достойным жизни. Но здесь он больше ничего не может сделать.

Ример направился по тропинке к площади, прикрыв лицо капюшоном. Он уже ощущал себя чужаком. Приезжим, который впервые проходит через арки и тоннели в Стене. Он покинул Эйсвальдр, город в городе, и сошел на улицы Маннфаллы.

Он перемещался по узким переулкам, где не было фонарей, пока не дошел до берега реки. Ример постучал в дверь Дамайянти. От входа на главной улице до него доносились мужские крики.

Дамайянти впустила его, как и обещала. Ее черный наряд сливался с волосами. Она была похожа на авгура. Глядя на нее сейчас, трудно было поверить, что она когда-то танцевала.

Она проводила Римера в спальню и заперла за ними дверь. Он понял, что это ее личные покои. Комната оказалась на удивление скромной. Кровать, стоявшая посреди комнаты, была единственным предметом мебели. На ложе, где валялись подушки и звериные шкуры, могли бы уместиться трое. Наверное, ее построили прямо здесь, потому что внести кровать в эту комнату было невозможно. Стены украшали панели, декорированные звериными костями. Дамайянти открыла одну из них и вынула из спрятанного в стене шкафа четыре факела.

Потом она взяла Римера за руку и потянула к кровати.

– Что ты делаешь? – хрипло спросил он. Это были его первые слова после прибытия к Дамайянти.

Она склонилась к нему. Ее губы растянулись в улыбке.

– Мы пойдем в постель, Ример Ан-Эльдерин. Ты и я, – прошептала она ему на ухо, а потом стянула одеяла, подняла один из матрацев и раздвинула перекладины. В полу он увидел крышку люка. Дамайянти вновь повернулась к нему.

– Но мы можем немного подождать. Спешки нет, – сказала она. Ее лицо выражало то желание, то стыд.

Она говорила не искренне. Ример указал на свое горло.

– Ты можешь предать меня, можешь любить меня. Но я никогда никому не позволю делать и то, и другое. Ты уже давно сделала свой выбор, Дамайянти.

Он открыл крышку в полу и зажег факел. Казалось, она хотела ему ответить, но передумала. Она спустилась в люк, Ример последовал за ней. Он не спрашивал, куда они направляются. Под люком оказался подвал и тоннель с сырым земляным полом. Они находятся рядом с рекой. Очень скоро Дамайянти и Ример наткнулись на разрушенную каменную стену и пролезли в щель. Сквозняк пригнул пламя факелов, которое вытянулось вперед, как огненный змей.

Куда она идет? В Эйсвальдре только один круг воронов.

Они подошли к щели между двумя каменными стенами, и он понял, где они находятся.

– Мы в …

Она кивнула.

– Внутри городских стен. В нескольких местах они уходят под землю, но входы замуровали много сотен лет назад.

Извилистая городская стена упиралась в гору. Они протиснулись в трещину. Воздух стал спертым, но вскоре они попали в большую пещеру. Она располагалась глубоко под Эйсвальдром, и Ример понял, что здесь должно находиться. Еще одна постройка слепых, вроде тех, что он обнаружил под библиотекой. А может быть, они практически в том же самом месте?