Джек тем временем оттащил меня за стоящую во дворе телегу и велел сидеть тихо. Сам он, похоже, собирался сражаться, как настоящий рыцарь. Он поддерживал меня за талию, и с ним было спокойно. Но когда юноша решил броситься в гущу битвы, я удержала его за руку.
— Стой. Ты мне нужен! Если нам нужно выбраться из замка — мы сделаем это!
Не знаю, помогли ли мне воспоминания, все еще дремавшие в моей голове, но я вдруг поняла, как нужно действовать. Я стянула воздух к себе, закрутила пальцем, разделила теплые и холодные потоки и щедро влила силу. Порыв ветра, пронесшийся по двору, вдруг собрался в огромную воронку и рванул вверх, завыл, сбивая всех с ног. Мы с Джеком устояли только благодаря моей магии. Я чувствовала, как смерч тянул из меня энергию, и ноги начали неметь, но, тем не менее, пустила оружие вперед. Все смешалось. Люди и древни поднимались в воздух и были разбросаны, как игрушки. Стекла в ближайших зданиях разбились, телега поехала в сторону воронки сама, движимая силой урагана, а огонь и факелы просто потухли. В темноте, разбавленной лишь лунным светом, мы пошли вперед, а голодный ветер драл одежду и волосы, пытаясь засосать и нас.
Джек вцепился в меня до боли. Дорога перед нами была расчищена. Люди бежали от стихии. Мы вышли через покинутый, разрушенный ураганом проход. Мой смерч принялся бушевать с той стороны стены, разбрасывая осаждающие замок войска. Никто просто не мог ничего сделать, но и я сама с огромным трудом управляла своим созданием. Оно было, как живое, и жаждало наброситься на город. Несколько раз нас с Джеком поднимало в воздух, но затем неохотно ставило на землю. Наконец, мы вырвались из оцепления, и я упала на колени. Я понятия не имела, как развеять смерч.
— Алоиза! — закричал Джек мне в ухо. — Нас сейчас унесет! Сделай что-нибудь!
— Дилиэ! Ниутэ! Прекрати! — нежный звонкий голос перекричал даже бурю.
А может быть, я услышала не звук, а магическое намерение в ее словах. Индиль встала в самый центр урагана и воздела руки к небу. Я почувствовала, что она будто натягивает повод, распутывает потоки воздуха, расчесывает их, как волосы, и успокаивает. Ураган распался и исчез.
— Быстрее! К лесу! Враги сейчас очухаются! — сориентировался Джек и потащил меня чуть ли не на себе.
Индиль пристроилась рядом и поддержала с другой стороны. Она снова была невидимой, но при этом осязаемой. Принцесса эльфов поделилась со мной силой, и дышать стало легче — будто что-то ласковое закутало меня со всех сторон, источая запах свежести.
— Время пришло, — только и сказала лучница. Ее молчание красноречивее ворчания Хексии сообщило мне, что я сглупила и чуть не угробила и себя, и весь дворец, и город.
— А разве мы не заблудимся в волшебном лесу? — сообразил Джек.
— Солнце Анор поведет нас, — ответила лучница.
— Какое солнце? Ночь на дворе!
— Иса со спутниками уже вошел в лес, надо спешить.
— Почему ты сразу не погналась за ним? — спросила я, уже твердо стоя на ногах.
— Нельзя оставлять людей на съедение духу воздуха, — вздохнула лучница. — Не стоило тебе призывать его.
Под деревьями было темно, хоть глаз выколи. Даже мое острое зрение, которое благодаря эльфийской крови помогало лучше видеть, не давало результата. Я щелкнула пальцами, чтобы хотя бы маленький огонек освещал путь. Но когда свет зажегся, оказалось, что ни одной тропинки не наблюдалось. Черные стволы встали вокруг стеной, и между ними не протиснулась бы и кошка. Ядовито-зеленая паутина, мерцающая чарами, опутывала все вокруг и устилала землю. Кольцо деревьев начало сжиматься.
— Я вообще ничего не вижу! Одна чернота! — пожаловался Джек.
— Иса запутал дорогу, чтобы мы не следовали за ним, — объяснила Индиль.
— Что нам делать? Деревья нас сейчас раздавят! — испугалась я и приготовилась сжигать ловушку. Хотя не была уверена, что это поможет. Даже умение летать вряд ли бы пригодилось в нашей ситуации. Неба наверху не было — просто чернота, будто нас закрыли крышкой в банке.
— Закройте глаза и идите за мной, — скомандовала принцесса эльфов.
— Куда идти? Здесь нет выхода!
— Это хитроумный обман зрения, иллюзия. Темная магия. Ты видишь то, чего на самом деле нет. Если ты поверишь своим глазам, то попадешься и умрешь. Верь мне, Алоиза, я выведу нас отсюда. Возьми Джека за руку.
Эльфийка потянула нас вперед, и я закрыла глаза. Мы шли за ней, как слепцы за поводырем, натыкаясь на все подряд. Было страшно, и мне все время мерещилось, что сейчас я врежусь в стену, а потом меня раздавит. Мне казалось, что я снова в тюрьме, откуда нет выхода. Мне хотелось сжечь все вокруг себя дотла и разрушить воображаемую клетку. Но если я поддамся страху, Рыжик и Индиль сильно пострадают. Крупная капля пота скатилась с моего лба. Родственница, почувствовав мое состояние, вдруг принялась напевать на эльфийском:
"Прекрасен Эльмар, мой потерянный дом.
Им правит король на престоле златом.
За что, справедливый владыка лесов,
Мой дом от меня ты закрыл на засов?
Я слышать хочу, как лазурный прибой
Поет о любви к вышине голубой.
Хочу заблудиться в зеленом саду,
Где эльфы венки хороводов плетут.
Но путь мой далек и толкает вперед
В туман, за порог, от родимых ворот.
Хочу я украсть для себя, словно вор,
Смарагды лесов и хрусталь белых гор.
Изящная вязь белокаменных стен,
Хочу я вернуться в твой ласковый плен.
Цветы на ветвях, подвесные мосты,
Ручьи, что звенят от прозрачной воды,
И воздух, что дарит душе благодать,
Мне вас не забыть и с собой не забрать.
Как в землях Эльмара табун лошадей
Летит над землей, словно клин лебедей.
Но бедное сердце навеки в броне.
Эльмар, я умру на чужой стороне.
Прощайте, король на престоле златом
И милый Эльмар, мой потерянный дом".
Голос у Индиль сказочный, обволакивающий. А может, это были песенные чары. Вдруг вместо темноты и ужаса перед внутренним взором предстало гордое королевство, блистательное, сияющее и свободное, овеянное свежими ветрами. Возможно, это были осколки моих собственных воспоминаний о дивной природе и изящных зданиях, утопающих в зелени и цветах. Мне чудились далекие горы со снежными шапками и глубокие синие озера, плавая в которых, можно было разглядеть каждый камешек на дне. Я будто снова вернулась на поляну из сна, где танцевали дети.
Когда песня закончилась, вокруг снова зашумел обычный лес, темный ровно настолько, насколько должен быть темным густой ночной лес, не более. Напряжение отпустило. Осталась лишь легкая печаль. Наверное, Индиль пела о том дне, когда ее отправили в изгнание. Почему же она так уверена, что никогда не вернется домой?
