«Возможно, в молодости я и верил, что всё это имеет значение. Ширинов, к слову, верит до сих пор. Я видел смерть, разрушенные и разграбленные города, покалеченные страхом и горем. Славу Император всегда забирает себе – не существует для него никого другого. Все медали, почести и звания превращаются в гротескную игру. Мы для него – носильщики копий, выполняющие второстепенные роли. Но какой у нас выбор? Отступничество всегда влечёт за собой погибель».
Из полевых заметок иерарха Хигира, Зоркого при Имперском СинодеСтейнер перешагнул через разрушенную дверь камеры в коридор, тотчас увидев трупы солдат.
– Я уж думал, умру в этой камере.
– Все так думали, – согласился Тиф. – Кими рвалась тебя вытащить с первой секунды заключения.
Стейнер подумал о принцессе и о том, как сильно они сблизились. Он тоже ради неё пойдёт на многое. Теперь на шее тяжёлым грузом висел амулет, напоминая, что от него зависела не только судьба Огненных духов, но и каждого ямалца во всём Винтерквельде.
– Пойдём же, – позвал кузнец приятеля. – Дела ждут. Нужно помешать Ширинову подняться на борт.
Зрелище, что встретило Стейнера и Тифа, бросало вызов любой вере. Академия Земли превратилась в поле боя и вотчину страха: создав собственные Тройки, Огненные духи нападали на солдат. Жертвы их умирали от удушья, хрипя, кашляя и моля о пощаде. Пока юноша со спригганом шагали по коридору, навстречу попался солдат. Он тотчас поднял булаву, но путь ему преградил призрак с янтарными мерцающими глазами. Схватив рукоять, он выдернул оружие из руки солдата, а товарищи впустили в лёгкие струйки дыма. Мужчина рухнул на землю, схватившись одной рукой за горло, пока другой рукой размахивал в воздухе.
– Духи… Они неуязвимы?
– А как убить того, кто уже мёртв? – Тиф наблюдал за смертью врага. – Их можно сдержать с помощью воды. Или колдовства, как я подозреваю.
Препятствия на пути не заканчивались: Стейнер отразил кувалдой сокрушительный удар булавы, а Тиф вонзил в лёгкие нож. Солдат отшатнулся, хрипя, и тогда кузнец ударил кувалдой в бронированное плечо, помяв металл и переломав кости. Противник рухнул, и Тиф бросился к нему с ножом, чтобы перерезать горло.
– За что ты его? – недоверчиво спросил Стейнер.
– Он уже был не жилец. Особенно после кувалды.
– Но зачем?..
– Мертвецы не болтают, Стейнер. Этот солдат не был твоим другом. Он бы схватил твою сестру по команде Ширинова, как и любой из них.
Юноша кивнул, пытаясь игнорировать море крови, и бросился по лестнице к двойным дверям. Внизу его ждали трое послушников с гранитной кожей.
– Проклятие. Им уже горло не перережешь, – угрюмо буркнул Тиф.
Лезвие с запачканной кровью кромкой ярко блестело в его руке. Стейнер поднял кувалду и перевёл взгляд с одного послушника на другого. Все они оказались такими юными. Возраст в каменном обличье определить было трудно, но выглядели они не старше пятнадцати.
– Я не хочу сражаться, – убеждал Стейнер. – Вы не виноваты, что попали на Владибогдан. Вы не просили колдовскую метку и не грезили служить Империи.
Один из послушников вздрогнул. Слабое белое сияние смыло гранит с его кожи. Мальчик склонил голову, угрюмо поглядывая на кузнеца.
– Брата отправили сюда за три года до того, как меня забрали, и когда я приехал, то не смог его найти. Ты знаешь Дмитрия? Видел его?
Стейнер покачал головой и сглотнул, не в силах рассказать страшную правду.
– Я хочу остановить Империю. Хочу, чтобы они прекратили забирать детей, – объяснял он. – Но мне нужно пройти через двери, чтобы помешать Ширинову.
При упоминании Зоркого послушники обменялись тревожными взглядами.
– Позвольте пройти, и я сделаю всё возможное, чтобы остановить это. – Стейнер указал на академию.
Послушники вздрогнули – на площади разгорались боевые действия.
– Ступай, – заявил старший. – Не говори никому, что видел нас.
– Спасибо, – поблагодарил Стейнер и шагнул мимо троицы.
– Что с ним? – спросила девочка, когда Стейнер и Тиф открыли дверь. – Где Дмитрий?
– Не знаю. – На миг разочарованная послушница напомнила ему Хьелльрунн.
– Идём, – торопил Тиф, дёргая за тунику. – Не время болтать.
– Они все лишь дети. С меня достаточно убийства Маттиаса. Я больше никого не трону, если смогу договориться без кровопролития.
Спригган глянул на друга и толкнул створки, ведущие наружу.
– Готов?
Пройдя через громоздкие двери, они бросились бежать по ступенькам Академии Земли, чтобы выйти на площадь.
– Фрейна милостивая! – воскликнул Тиф, размахивая изогнутым ножом.
– Мы начали восстание.
Площадь ревела. Солдаты в доспехах пытались усмирить бунт, пока духи бродили от одной жертвы к другой. Небольшая группа послушников из Академии Воздуха дрались с соперниками из Академии Пламени и с угрюмыми лицами тушили их колдовской огонь.
– Какого Хеля? – рявкнул Тиф, уворачиваясь от булавы разъярённого солдата.
– Похоже, послушники Академии Воздуха показывают своё истинное обличье, – ответил Стейнер. – И они не сторонники Империи.
Максим сидел на корточках возле послушников из Академии Воздуха, бросая боязливый взгляд на огненные копья и языки пламени, вырывающиеся изо рта противников.
– Ученики Академии Пламени.
Стейнер шагнул в сторону противостояния и одним ударом поставил на колени послушника. Раздался хруст и визг, и мальчик свернулся калачиком, обхватив руками сломанную ногу.
– Убирайся! – прорычал кузнец.
Второй удар пришёлся в грудь. Хрипя, огненный послушник отпрянул и рухнул ничком.
Оставшийся паренёк вышел вперёд, схватил Стейнера за горло, лишая возможности нанести удар кувалдой, и сделал вдох. В горле появилось угрожающее свечение.
– Эй, берегись! – закричал Тиф, но послушник увернулся от нападения.
Спригган тут же бросился на него с ножом.
– Подожди! – вскрикнул Стейнер и вырубил нападающего одним лишь ударом.
– Значит, ему можно тебя сжигать, а мне его нельзя прикончить? – возмутился Тиф. – В чём логика?
Послушники Академии Воздуха подошли к кузнецу поблагодарить за помощь, но тот призвал их продолжать борьбу. Максим протолкнулся через толпу и схватил друга за руку.
– Останови Ширинова, – попросил мальчик. – Он ушёл прежде, чем напали Огненные духи.
