.44.
В апреле 1910 года, переходя в своих поисках от деревни к деревне, Сергей поднялся на холм и заметил на расстоянии все еще дымящиеся развалины маленького хуторка. Дым пожарища мгновенно пробудил в нем давние воспоминания об избушке Абрамовичей. На какой-то миг почувствовав приступ физической слабости, он лишь склонил голову в знак скорби за тех, кто был похоронен под этим новым пожарищем.
Подъехав ближе, он заметил человека, стоявшего возле руин. Сергей спешился и оставил коня, решив пешком подойти к этому человеку, чтобы не напугать его. В такой момент всадник, особенно похожий на казака, едва ли мог ожидать теплого приема. По ходу Сергей внимательно осматривал землю, стараясь не пропустить следов, которые должны были оставить нападавшие.
Сергей остановился в почтительном молчании, дожидаясь, когда незнакомец, старик, шевеливший губами в беззвучной молитве, поднимет голову и сам заметит его.
— Простите, что беспокою вас в такую минуту, — обратился он к старику. — Это была ваша родня?
— А разве мы все не родня друг другу?
— Не стану спорить, — ответил Сергей. Этот старик чем-то напомнил ему его Гершля.
— Это были мои друзья. А теперь от них остался только один пепел.
— А вы видели, как это произошло? Людей, которые это сделали?
— Я как раз ехал, чтобы навестить Ицхака, его славную женушку... И его троих детей.
Он вздохнул и после долгого молчания продолжил:
— Уже было недалеко, когда я заметил дым. Я прибавил ходу, решил, что должно быть, загорелся стог сена или амбар. Потом... Еще до того, как показался сам хутор, я услышал крики мужчин, потом... вопль женщины... и еще детей...
Он невольно обхватил голову руками.
— Мужчин, вы говорите? А сколько их было? — спросил Сергей, стараясь разговорить старика.
— Сколько? Я не знаю... наверное, десять или около того. Я ведь видел их с расстояния. Спрятался... как трус...
— Как разумный человек, — возразил Сергей. — Вы заметили, в какую сторону они ускакали?
— Да, — старик вздрогнул, затем горестно покачал головой.
— Куда, в какую сторону они направились? Прошу вас, скажите мне. Мне это очень важно знать!
Старик задумался, затем показал на юго-запад.
Сергей взял Тайну под уздцы и прошел около двадцати шагов в том направлении. Его сердце забилось учащеннее, когда перед его глазами открылись следы копыт — лошадей было не меньше десятка. Это был самый свежий след с тех пор, как началось его путешествие. Если сожженный хутор был делом рук банды Закольева, то сейчас их разделял лишь час, самое большее — два.
Но прежде, чем броситься в погоню, Сергей обернулся к старику:
— Можете хоть кого-нибудь из них описать?
— Нет. Я же прятался. Хотя погодите, один из них был значительно выше остальных — настоящий великан. Вот все, что я могу вас сказать.
— Спасибо. Хотите верьте, хотите нет, но я тоже скорблю о ваших друзьях. Вам нужна моя помощь?
— Увы, ничем вы уже не поможете. Я вернусь с такой печальной вестью. Приведу с собой остальных наших. Мы живем неподалеку, в местечке, в двадцати верстах. Если будете у нас, спросите старого Герцика.
Старик кивнул и уже было повернулся, чтобы идти, но вдруг его колени подогнулись, он судорожно прижал руки к груди и упал.
Сергей бросился к нему.
— Ничего... сейчас... сейчас все пройдет, — сказал Герцик, стараясь подняться, но ноги никак не хотели держать его. — Это все... Сами понимаете, увидеть такое...
— Давайте, я отвезу вас домой, — предложил Сергей.
— Давайте, вы доведете меня до повозки, — Герцик медленно, с болезненным стоном поднялся, затем попробовал сделать шаг, но не сдвинулся с места. Сергей легко подхватил его на руки и понес. — Спасибо вам. И не беспокойтесь за меня. Лошадка у меня тоже старенькая, как и я, — так что дорогу домой найдет сама.
Тем временем небо затянуло тучами, обещая обложной весенний дождь. А у Сергея теперь был свежий след, и ему не терпелось броситься скорей на поиски. Он мог даже перехватить их до того, как они скроются в лесу. Он впервые был по-настоящему рядом со своим сыном...
Лицо Герцика исказила гримаса боли, но он вымученно улыбнулся:
— Не обращайте внимания, — твердил он, — ступайте... куда вам надо. — Но его руки едва могли держать поводья.
Сергей лишь вздохнул, но решение было принято
— Еще чего! Бросить вас тут — нет уж, показывайте дорогу к вашему местечку.
Герцик кивнул, и Сергей увидел, что его лицо посветлело. Сергей же сел на своего коня и быстро объехал еще раз вокруг руин хутора. Он нашел труп лошади с отрубленной ногой и перерезанным горлом. Вокруг спекшейся раны, уже крутился густой рой мух. Сергей даже дернул головой, стараясь понять, как и зачем такое могло случиться, но так и не смог найти объяснения.
Следы вели на юг. Все в нем кричало от желания немедленно пуститься в погоню, по свежему следу. Он оглянулся на Герцика, сгорбившегося в своей повозке. Вздохнув, Сергей медленно подъехал к нему, привязал своего коня к задку повозки, сел на козлы и взял поводья в руки:
— Ну, что ж, лошадка, — сказал он. — Давай, вези нас домой!
— Чтоб вы знали, его зовут Цадик, — кивая головой, проговорил старик. — Скажете, надо же было таким именем назвать, и кого? Коня... Так ведь я никому об этом и не говорю — только друзьям, вот...
Задумавшись, он умолк.
К тому времени, когда они добрались до местечка, в котором жил Герцик, солнце успело закатиться. Небо, что целый день затягивалось дождевыми тучами, наконец пролилось первыми каплями. Навстречу им выбежала женщина и, подхватив Герцика под руки, повела в дом. А когда и Сергей стал перед порогом дома, вдруг стало совсем темно, а первые капли превратились в настоящий ливень.
И если еще возле хутора оставался какой-то след, то сможет ли он найти его завтра, тем более — после дождя? Тот след, который он столько искал...
Укладывая мужа в постель, Дебора, жена Герцика, уговаривала Сергея, словно бы он был членом их семьи:
— Уже темно, дождь, не стоит тебе ехать никуда в такую погоду. Коня своего можешь оставить в конюшне через улицу, а сам ночуй у нас. Утром смачно с нами позавтракаешь, а на полный желудок и дорога покажется веселее. А не то — оставайся у нас, сколько душа пожелает. — Не дождавшись ответа, она поспешила к расстонавшемуся Герцику.
Но Сергей услышал и то, что она хотела сказать ему: спасибо, и Бог да благословит тебя за твою доброту. Теперь ты свой в этом доме.
Было время, когда Серафим учил его: «Характер человека отчетливей всего проявляется тогда, когда ему приходится делать выбор в сложных обстоятельствах». Сергей сделал свой выбор, и ему хотелось надеяться, что это был правильный выбор. Все внутри него стонало от желания немедленно броситься на поиски сына. Впрочем, куда теперь ехать, успокаивал он себя, — едва ли удастся разобрать следы ночью, да еще и под дождем. Оставалось только принять гостеприимство этих милый людей из того же народа, что и его дедуля Гершль. Народа его матери. Его народа.
