По трибунам пронесся радостный гул. Все головы резко повернулись. Краем глаза Ларри заметил генеральских адъютантов в белом, развевающиеся вымпелы на копьях телохранителей, а следом в открытом экипаже – новоиспеченного генерал-губернатора в белом мундире и леди Маунтбеттен, тоже во всем белом.
Неру, теперь стоявший на центральном помосте, замахал руками, призывая толпу пропустить процессию, но никто не внял. Покосившись на Джеральдину, зажатую в толпе рядом с ним, Ларри увидел, что она закрыла глаза.
– Вам нехорошо? – спросил он.
Она не ответила.
Экипаж с эскортом остановился, немного не доехав до флагштока. Дальше было не проехать. Маунтбеттен встал в экипаже и жестом попросил Неру продолжать. Тот подал сигнал, и на флагштоке поднялся индийский триколор. Толпа взревела от радости. Маунтбеттен салютовал, запертый в своем экипаже. Снова заморосило, и в небе над толпой расцвела радуга: шафрановая, белая, зеленая. Торжествующий рев сделался оглушительным.
Посреди этого гвалта Джеральдина вдруг глухо зарыдала, зажмурив глаза, зажав уши и мотая головой.
– Ничего, ничего, – Ларри обнял ее за плечи, – все хорошо. Я вас выведу.
Прижимая ее к себе, он двинулся назад, плечом пробивая себе дорогу в ликующей толпе. Она продолжала дрожать и глухо стонать, покуда они наконец не выбрались на полупустую боковую улочку.
Ларри обнял ее, дав выплакаться.
– Ну, ну, – успокаивал он, – все хорошо.
Джеральдина замерла в его объятиях, прижавшись лицом к груди. Ларри чувствовал, как ее прерывистое дыхание становится ровнее и ровнее. Наконец она отвернулась промокнуть глаза.
– Мне так стыдно, – прошептала она. – Вы наверняка подумали, что я дурочка.
– Ничего подобного! – заверил ее Ларри.
– Я не знаю, что произошло. Мне показалось, я в западне. Это было невыносимо.
– Вы и были в западне. Толпа просто невероятная.
– Но вы меня спасли.
Дождь усилился, даря раскаленным улицам долгожданную свежесть.
– Пошли домой.
* * *
На следующий день Маунтбеттен передал решение Рэдклиффа о границах обеим сторонам – вручил Неру и телеграфировал их Джинне в Карачи. Спустя несколько часов Пенджаб полыхнул огнем. Десять миллионов человек по обе стороны новой границы сорвались с мест в поисках укрытия. Триста тысяч индусов и сикхов бежали из Лахора. В Амритсаре мусульманских женщин раздевали догола, гоняли по улицам и насиловали. Толпы сикхов, вооруженных пулеметами и гранатами, вырезали мусульманские деревни. Мусульмане в Фирозпуре напали на поезд, везущий беженцев-сикхов, и убивали всех подряд. Безумная паника сменилась безумной ненавистью.
Беженцы-индусы потоком хлынули в Дели, а с ними – голод, болезни и яростная жажда мести. Вскоре столицу захлестнула волна беспорядков и убийств. Индусы забросали гранатами здание главного вокзала, куда набились мусульмане в надежде уехать. Полиции разрешили открывать огонь по толпе. В Коннот-Плейс мародеры громили мусульманские магазины, возниц-мусульман стаскивали с их двуколок и рубили топорами. По всему городу начались поджоги.
Аэропорт в Дели был закрыт, и Саид Тархан не мог перебраться в Карачи. Руперту и Джеральдине, планировавшим лететь домой восьмого сентября, пришлось остаться в доме генерал-губернатора – одном из немногих островков безопасности. Леди Маунтбеттен, узнав о нападениях на больницы и убийстве раненых прямо на койках, потребовала взять все больницы под охрану губернаторской гвардии, усиленной гуркхскими частями, и поручила Ларри и Саиду Тархану организовать перераспределение военных.
– Вам самим в город выходить не стоит, – объяснила она. – Убедитесь только, что наши силы делают все возможное.
Саид Тархан был буквально убит происходящим.
– Все именно так, как вы предупреждали, – вздохнул Ларри.
Тархан покачал головой:
– Мне очень стыдно. Это и моя вина.
Генерал-губернаторский дом покинуло столько слуг, что не хватало ни машин, ни водителей. Пришлось арендовать три «бьюика», один из которых и отдали для транспортировки больничной охраны. Ларри узнал, что вести автомобиль вызвался Тархан.
– Я еду с вами.
– Нет, Ларри. Не стоит.
Но Ларри тоже чувствовал стыд и вину:
– Считайте это моим последним ура империи.
– А, понимаю. – Тархан улыбнулся. – Благородный жест!
Все заняли места в «бьюике»: лейтенант-гуркх, трое его подчиненных и Ларри. Тархан сел за руль. Путь пролегал через весь город, в старый Дели. Вокруг все как будто успокоилось, но то тут, то там виднелись сгоревшие магазины и перевернутые грузовики.
В женском госпитале Виктории гуркхи заступили на пост, а Ларри принял у старшей сестры отчет о поступивших раненых.
– Все не так уж страшно.
– Банды выходят после заката, – пояснил Тархан.
Они ехали назад по пустынным улицам Пахарганджа. Небо постепенно темнело. Переезжая по мосту у вокзала Нью-Дели, они услышали крики. Затем грянул выстрел, и лобовое стекло брызнуло осколками. Глухо зарычав, Тархан завалился на бок, потом судорожно выпрямился.
– Саид!
Потерявший управление «бьюик» мчался к краю моста. Тархан, тяжело дыша, снова схватился за руль. Когда машина резко останавилась, Тархана бросило вперед. Из правого плеча хлынула кровь.
Мотор замолк.
– Саид!
Ларри бросился было к нему, чтобы помочь, когда перед ними с визгом затормозил военный грузовик. Из кузова выпрыгнуло восемь-девять вооруженных людей.
– Прочь с дороги!
Стволы винтовок воткнулись в разбитое лобовое стекло. – Мы за этим мусульманским говнюком!
Ларри понимал, что этих людей уже не вразумить: у них единственная цель – убивать. Несколько стволов уперлось в него.
– Прочь с дороги!
Парализованный ужасом, Ларри все же смутно понимал: ему ничто не грозит. Он англичанин. Воюют не с ним. Достаточно чуть отодвинуться и не мешать братоубийственной ярости. Эта мысль промелькнула у него при взгляде на руки Тархана, по-прежнему сжимающие руль. Он слышал стон раненого человека. Видел, как сжимаются и разжимаются его пальцы. Этот простой человеческий жест решил все.
– Нет! – заорал Ларри.
И бросился к Тархану, обнял его, словно это могло уберечь от пули.
– Мусульманский ублюдок! – вопили вооруженные люди. – Мы убьем всех мусульманских псов. Ты сдохнешь!
Ларри еще теснее прижал Тархана к себе, чувствуя кровь друга на своей коже, слыша его хриплый голос:
– Иди, Ларри, оставь меня.
Люди с винтовками схватили Ларри за рукава, продолжая кричать. Ларри закрыл глаза и покачивал Саида в объятиях, ожидая смерти.
