«Надо все рассчитать таким образом, чтобы экипаж въехал в город на рассвете. Сегодня ехать уже поздно. Дети? Детей я пока оставлю здесь. Возьму с собой Капитолину, Марию и приказчика. Как бы ни растрясло меня в пути. Ну, ничего, как-нибудь».
В темноте забелело худое тело с оттопыренной на животе рубахой. Руфина встала на колени и принялась истово молиться. Живот мешал делать поклоны. Колени налились свинцовой тяжестью. Немилосердно болела голова и ныла грудь. Она с трудом поднялась на ноги.
«Если это правда, я убью ее, – мстительно думала она. – Я отведу ее в полицию и прикажу засечь до смерти. Или сейчас не секут? Нет, все не то… А он? Я прогоню его из дому. Будет скандал? Ну и пусть. Я лишу его даже карманных расходов. Мерзавец!»
Она снова плакала от обиды, размазывая по щекам горькие слезы.
«Я рожаю ему детей, а он… Жалкий безбожник, – всхлипывала несчастная. – А если это все не так? Если это совпадение? Вдруг я все надумала? Вдруг Анатоль невиновен? Может, он на самом деле занят по службе? А князь? А князь просто рассказал анекдот. Но зачем? Зачем?? Какой он странный… Нет, это был не просто анекдот…»[65]
Провидению было угодно, чтобы графиня Краевская перестала мучиться сомнениями. Судьба подготовила героям нашей пьесы еще один занятный сюрприз.
В дверь постучали. Графиня накинула халат.
В комнату вошел дворецкий.
– Ваше сиятельство, вам передали письмо.
– Спасибо, голубчик. Можешь идти.
«Неужели это Анатоль?» – думала она с волнением, вертя в руках конверт.
Но письмо было не от Анатоля. Письмо было от… Марии Германовны Ульбрихт.
«Здравствуйте, дорогая Руфина Леопольдовна!
Пишет Вам Мария Германовна Ульбрихт. Вы должны помнить меня. Нас познакомил Ваш супруг, Анатолий Александрович, на балу у князя В-кого.
Руфина Леопольдовна, как Ваше драгоценное здоровье? Как чувствуют себя ваши детки?
Я не стала бы Вас беспокоить, если бы не находилась в довольно сильном душевном смятении. Дело в том, что в середине мая сего года, к Вам на службу, в имение, была распределена одна из моих выпускниц. Некто мещанка Петрова Людмила.
Меня, как ее бывшую директрису, интересует то, как успешно она трудится в вашем доме? Нет ли у нее нареканий? Добросовестно ли она выполняет свои обязанности? Я всегда беспокоюсь о доброй славе моих выпускниц и renommée нашей Alma mater.
А потому я и желаю поинтересоваться, довольны ли вы моей подопечной?
Что еще побудило меня написать Вам сие письмо. Дело в том, что пару недель назад, в модном салоне мадам Дюмаж, я покупала дамское белье для моих дочерей. Возле прилавка с самой дорогой коллекцией я увидела мою бывшую ученицу, мещанку Петрову. Она не видела меня, а я не стала с ней здороваться. И Вы знаете, графиня, меня поразило то, что туалеты Петровой не соответствовали ее материальному довольству и общественному статусу. Она была не в форменном платье горничной. Ее платье стоило огромных денег. Поверьте, уж я-то в этом разбираюсь. Рядом с Петровой, держа ее под руку, стоя мужчина приятной наружности.
И, если бы я не знала, что Ваш драгоценный супруг Анатолий Александрович Краевский находится рядом с Вами и семейством, я могла бы вообразить, что тот мужчина очень похож на графа. Просто его близнец.
Петрова и мужчина быстро удалились и сели в экипаж.
А я с тех пор нахожусь в полнейшем расстройстве и непонимании: отчего-с Петрова выглядела иначе, чем полагается ее статусу? Ведь она должна в это время трудиться у Вас. Но вместо этого я вижу ее праздно гуляющей, да еще и с кавалером.
Дорогая Руфина Леопольдовна, поясните, пожалуйста, что случилось с моей бывшей гимназисткой? Вы ее рассчитали или она сбежала?
Я не желаю скандалов, и падения малейшей тени на нашу безупречную репутацию.
За сим кланяюсь и жду от Вас письма с пояснениями.
Мария Германовна Ульбрихт, директриса гимназии».– Ну вот, теперь сомнений нет! – в глазах Руфины больше не было слез. – Я уничтожу их обоих…
* * *
– Моя радость, что ты сегодня хочешь? Может, заказать паштет или икры? У Севрюгова в магазине всегда отменная икра. Я закажу хоть полфунта.
– Нет, я не хочу, – капризничала Людочка. – Закажите мне лучше моченой антоновки. Я кисленького хочу. И прованской капусты с клюквой.
– Как скажешь, – улыбался граф. – Ты собери сегодня все оставшиеся вещи. Вчера я проверил нашу квартиру. Там тепло, чисто, топят прилично. Послезавтра, рано утром, я отвезу тебя туда.
– А те три чемодана с вещами?
– Я не распаковывал их. Оставил в прихожей. Когда ты переедешь, мы сразу наймем тебе горничную. Она займется твоими туалетами.
– Мне горничную? – она рассмеялась – Ну что вы, Анатолий Александрович, я и сама справлюсь.
– Мила, мы знакомы целую вечность, а ты все никак не научишься называть меня на «ты». И никак не приучишься к жизни светской дамы.
– Я постараюсь, – тихо ответила она. Её глаза лучились от неземной любви.
