ГЛАВА ПЕРВАЯ
— Эй, что ты здесь делаешь? — раздалось рядом.
Сидевшая на корточках Лили Уортон испуганно вскинула голову, и краска смущения тотчас залила ее лицо.
О боже! Деклан Гейтс.
— Подрезаю розы. Видишь, какие вымахали. — Лили указала на высокие стебли, высотой чуть ли не в человеческий рост. Она была настолько погружена в работу, что даже не услышала, как подъехала машина.
— И что, это, по-твоему, веская причина, чтобы вторгаться на чужую территорию.
От агрессивного взгляда Деклана по спине девушки побежали мурашки.
Внешне он мало изменился за эти годы: густые черные волосы, правда аккуратно подстриженные, прямой гордый нос, высокие скулы, крепкий подбородок… Но вот одежда… на нем был отличный костюм, сшитый явно на заказ.
— Я пыталась связаться с тобой вот уже несколько месяцев, — проговорила, немного робея, Лили. — Приношу свои соболезнования по поводу смерти твоей матушки.
Черные брови мужчины приподнялась. Он ей явно не верил.
Ничего удивительного… Его мать в городе Блэкрок, мягко говоря, недолюбливали, и почти все жители с облегчением вздохнули, когда старая ведьма с холма наконец-то умерла.
— Не знаю, сколько раз я оставляла тебе SMS-сообщения. В твоем офисе мне постоянно говорили, что ты находишься в Азии и что тебе обязательно передадут о моем звонке, но ты так ни разу и не перезвонил. А я не могла сидеть без дела. Мне было тягостно видеть пустой и заброшенный дом.
— Ах, да. Я и забыл, что это же дом твоих предков.
Его глаза сияли в солнечных лучах, и на Лили нахлынуло множество, по большей части грустных, воспоминаний. Последние годы она старательно пыталась выкинуть этого парня из головы и из сердца, тем более что откровенная ненависть между их семьями ставила под угрозу даже слабый намек на дружбу между Декланом и Лили.
Но все напрасно: один лишь его взгляд был по-прежнему способен привести ее в трепет.
Уже давно она ждала его возращения. Ведь все ее планы и само будущее Блэкрока находились сейчас в руках этого мужчины. Она, конечно, вряд ли сумеет достучаться до его сердца, и ей оставалось лишь рассчитывать на его внутреннее благородство и чувство чести. Но особых иллюзий не питала, понимая: надежд на удачный исход дела у нее чрезвычайно мало.
Ему было наплевать на ее судьбу. И совершенно безразличны любые досужие сплетни о нем и его семье.
Последний раз, когда она видела его — это было десять лет назад, — Деклан чуть не вышиб плечом ее дверь. Она попыталась как можно быстрее спровадить его, пока мать не вышла на крыльцо. Деклан долго упрямился и ни в какую не хотел уходить. Но потом, видимо, заметил, как она дрожит всем телом и как сильно бьется ее сердце. И тогда он объявил ей, что уезжает из Блэкрока. И что никогда — он так и сказал: никогда! — не вернется назад.
И на протяжении десяти лет он держал свое слово.
Но теперь он был ей нужен. И его возвращение вселило в нее веру, что все может закончиться хорошо.
— А ты ни капельки не изменилась, Лили.
Нет, это вовсе и не комплимент, сразу поняла девушка. Скорее, оскорбление.
— И ты тоже, — машинально отозвалась она, нервно сглотнув.
— А тут ты ошибаешься.
Она крепче сжала стебель розы, который собиралась обрезать. Десять лет — большой срок.
Одно не изменилось в нем. Казалось, этот дерзкий взгляд раздевает ее. Она печально вздохнула.
— Этот дом был вытесан из камня более двух сотен лет назад самыми примитивными инструментами и полит потом большого количества рабочих. С тех пор его можно видеть отовсюду. Он стал своеобразным символом города. И совершенно неправильно, если сейчас он превратится в руины.
Деклан взглянул на широкие каменные стены.
— Этот дом всегда был черен от сажи и копоти. Как тебе удалось его вычистить? — В его голосе слышалось искреннее любопытство.
— Только силой любви. Слишком много грязи скопилось за два века.
Он медленно повернулся к ней.
— Ты считаешь своим долгом избавляться от грехов прошлого?
— Я бы обязательно попросила у тебя разрешения на очистку дома, если бы ты ответил на мои звонки и письма. Блэкрок пустеет и разрушается на глазах, Деклан. Город нашего детства может исчезнуть уже в ближайшие годы. Я надеялась, что, если вычищу дом, люди поймут: у города началась новая жизнь. Без надежды на завтрашний день рожать и растить детей нельзя.
Она помолчала пару секунд, потом набралась мужества и, глубоко вздохнув, произнесла:
— Я мечтаю восстановить дом и жить в нем, еще мне хотелось бы купить старую мельницу в придачу.
Его взгляд помрачнел.
— Они не продаются.
— Почему? — Ее сердце забилось в тревоге. — Неужели Блэкрок для тебя больше ничего не значит? Старая мельница Гейтсов стояла заколоченной целое десятилетие, а у тебя нет семьи, ты вполне успешный бизнесмен, у тебя своя жизнь. Тебе эта мельница совершенно не нужна.
Деклан громко расхохотался:
— Да что ты знаешь о моей жизни!
Лили растерянно заморгала, не зная, что и ответить. Он и правда был для нее сейчас незнакомцем, который лишь отдаленно напоминал ей старого Деклана, которого она так хорошо помнила.
— Теперь, когда моя мать мертва, ты собираешься восстановить древний и благородный род Уортонов в наследных правах? Чтобы его нынешние представители могли занять принадлежащее им некогда семейное гнездышко Блэкрока? А Гейтсов можно вычеркнуть из истории и памяти жителей города, да?
Его обвинения тяжелым бременем упали на ее душу, но сдаваться девушка не собиралась.
— У меня теперь есть своя компания, которая выпускает занавески и обои. Мельница была бы отличным местом, где я могла бы оборудовать фабрику и заниматься разработкой узоров для тканей и обоев. Я намерена обеспечить жителей Блэкрока работой.
— Боюсь, это невозможно.
— Почему? Что ты намерен делать с домом? — У нее возникли недобрые предчувствия.
— Это мое личное дело. — Его лицо словно окаменело.
Гнев обуял Лили: опять из-за этого человека рушатся все ее планы и мечты.
— Твое личное дело, говоришь? Из того, что я читала о тебе, мне хорошо известно: ты благополучный бизнесмен и занимаешься тем, что скупаешь чужие компании, находящиеся на грани банкротства, а затем поглощаешь их или продаешь по выгодной цене. А слабые тебя не волнуют. Пусть все приходит в запустение и рушится. То же самое ты планируешь сделать и с Блэкроком?
Он нахмурился.
