Речь пламенного чешского патриота внезапно смолкла, но не потому что иссяк запал оратора, а ее перебил наш дружный смех: слишком нелепо звучали слова праведного гнева на фоне пивных кружек, вкусных шпикачек, уютного полумрака окружающей обстановки, располагающей к задушевным беседам.
Умная Алэнка окончательно сняла напряженность, предложив одолжить Якубу денег на покупку автомобиля, а Ёжшка продолжил шутку и сказал, что сегодняшние откровения помогли ему решить большую проблему: что же подарить другу Кубе на день рождения? Теперь все прояснилось: новые джинсы!..
После этих признаний не смог сдержать улыбки и Якуб, а также начал сбивчиво просить прощения у присутствующих русских гостей за некорректность своих высказываний.
— Кстати, — внезапно посерьезнев, обратилась к Якубу Алэнка, — знаешь, почему я изучила несколько иностранных языков и решила продолжить, после окончания факультета кино в Карловом университете, образование за рубежом? — И сама же ответила: — Потому что я уверена: за первой Пражской весной последуют и другие. Так может случиться, что власть переменится, мой отец потеряет влияние, а мне… придется эмигрировать, как твоему брату после 68-го года… — Девушка заговорщицки подмигнула Якубу: — Надеюсь, когда ты и твой брат станете в будущем хозяевами Праги, ты поможешь мне вовремя уехать из Праги?.. Ведь мои друзья-коммунисты тоже рисковали, когда через меня предупредили твоего брата о предстоящем аресте?..
Это была последняя в тот вечер маленькая месть коммунистки Алэнки, которая окончательно сбила спесь с мученика-правозащитника Якуба.
«Оставшиеся навечно в Праге»
Все последующие дни, вплоть до отъезда нашей делегации на родину, в дружной компании русских и пражан пикировок по политическим мотивам больше не было. Мы посетили Карлов университет и другие учебные заведения Праги, библиотеки, архивы, музеи, галереи, театры. Старе Место, Карлов мост, Мала Страна, Пражский град, Градчаны, Нове Место, Вышеград, Смихов, Карлин… Их достопримечательности, замки, костелы, храмы навсегда останутся в памяти.
В один из последних дней пребывания в Праге мы отправились на Олынаны. Здесь располагалось кладбище, некогда находившееся за городской чертой. В далекие времена здесь существовал старинный поселок Ольшаны, на месте которого жители Старого Города заложили кладбище для погребения жертв эпидемии чумы. После 1784 года Олыианы стали главным пражским кладбищем, где хоронили видных общественных деятелей. Многие из надгробий и сегодня представляют собой историческую и культурную ценность.
— Оставшиеся навечно в Праге русские воины покоятся здесь… — сказала Алэнка, когда мы подошли к Мемориальному кладбищу советских воинов, павших в боях за освобождение Праги в 1945 году.
Посередине кладбища мы увидели памятник в виде фигур двух бойцов с надписью на постаменте: «Вечная слава воинам Красной Армии, павшим в бою за честь и независимость Советской Родины и освобождение славянских народов от фашизма в 1941–1945 гг.». Здесь же находилось кладбище павших в мае 1945 года за свободу Чехословакии английских летчиков и чехословацких военнослужащих Первого чехословацкого армейского корпуса, сформированного на территории Советского Союза.
Все имеющиеся у нас, заранее купленные, красные гвоздики мы возложили на могилы и подножия постаментов погибших соотечественников.
То, что показывали не всем…
А потом чешские друзья повели нас в ту часть Ольшанского кладбищенского комплекса, которая была известна далеко не всем приезжающим в Прагу в те времена. Здесь были похоронены эмигранты, покинувшие Россию после Октябрьской революции 1917 года. Мы увидели православный храм Успения Пресвятой Богородицы, спроектированный русским архитектором-эмигрантом Владимиром Брандтом, стены которого были украшены мозаикой по эскизам И. Билибина.
На еще одном памятнике, выполненном в ампирном стиле, находилась надпись на русском и немецком языках: «Памятник храбрым российским офицерам, которые от полученных ими ран в сражениях под Дрезденом и Кульмом в августе месяце 1813 года в городе Праге померли. Да пребудет священ ваш прах сей Земле, незабвенны останетесь вы своему Отечеству».
Всезнающая Алэнка объяснила, что этот монумент был сооружен по инициативе русского генерал-майора П. Кикина, который надзирал в Праге за раненными в военных баталиях начала XIX века русскими воинами. С его же помощью в Чехии и России была организована широкая подписка на сбор средств для памятника. Вначале памятник установили у подножия Жижковой горы, а в начале XX века его перенесли на Олыпанское кладбище.
Десятки, сотни, тысячи имен наших соотечественников значились в этом скорбном месте. Некоторые фамилии были знакомы, но большинство — не говорили нам в то время, к сожалению, ни о чем…
— А я знаю вашего Аверченко, — внезапно тихим голосом произнес непримиримый бунтарь Куба. — О нем мне рассказывал брат до своей эмиграции из Праги. Он восхищался также и Бальмонтом…
— Ничего удивительного, — подытожила неожиданные познания Алэнка. — Ведь твой брат — тоже талантливый журналист и литератор, способный по достоинству оценить своего собрата по перу, независимо от его национальности и политических приверженностей…
«Помогла не только при жизни…»
В крипте часовни-усыпальницы на Олыпанах нашли свой покой супруги Крамаржи: Карел и его русская жена Надежда Николаевна. Их похоронили здесь в знак признательности за неоценимую помощь русским эмигрантам в Чехии в 20–30-х годах XX века.
По словам Алэнки, Надежда Николаевна помогла своим соотечественникам не только при жизни: она позаботилась и о их достойном упокоении в назначенный Господом Богом час и погребении по православному обряду.
