Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 86
Во время Войны за независимость стоял вопрос о самом существовании Израиля. Страна была спасена благодаря руководству Бен-Гуриона, который возглавил нацию в борьбе не на жизнь, а на смерть.
В это время Бен-Гурион-реалист одержал верх над Бен-Гурионом-мечтателем. Предвидя трудности, связанные с управлением большим арабским населением, конфликт с ООН и великими державами, он отказался от своего плана завоевания Иудеи и Самарии и даже восточной части Иерусалима. У Израиля теперь работы невпроворот, говорил он, дел хватит на много лет.
Во второй половине 1948 года, когда еще шла война, сто тысяч иммигрантов прибыли в новое государство, которое сумело обеспечить их и жильем, и работой. Теперь перед Бен-Гурионом стояла новая задача — собирание диаспоры.
В молодости Бен-Гурион работал на земле. Затем он стал лидером сионистского рабочего движения, превращенного им в основную силу национального возрождения. После этого он повел политическую борьбу за независимость Израиля. Когда же молодое государство оказалось под угрозой, он стал стратегом и выдающимся военачальником.
После окончания Войны за независимость Бен-Гурион продолжал заниматься проблемами армии, однако основные усилия он сосредоточил на том, чтобы убедить своих коллег в выполнимости на первый взгляд невозможной задачи: он предложил удвоить население страны за четыре года.
В 1948–1951 годах из соседних арабских стран, подписавших перемирие, но не соблюдающих его условия, и из Европы хлынул поток иммигрантов, спасающихся от убийств и преследований. Евреи прибывали в основном из Германии, Румынии, Болгарии, Турции, Ирака, Йемена, Марокко, Алжира и Туниса.
Возникли значительные экономические и социальные проблемы, и многие начали высказываться за то, чтобы притормозить иммиграцию. Однако Бен-Гурион настаивал на ее продолжении.
Наступил момент, когда около 200 тысяч иммигрантов жили в палатках. По всему Израилю были разбросаны палаточные лагеря. Правительство прилагало гигантские усилия, чтобы заручиться займами и кредитами в западных странах и получить пожертвования у зарубежных еврейских общин, но средств все равно не хватало. Случалось так, что вся страна, сидя в буквальном смысле слова на голодном пайке, ждала прибытия одного-единственного корабля с продовольствием. И все же Бен-Гурион и слышать не хотел о прекращении иммиграции.
Хотя в те годы основная задача заключалась в абсорбции новых иммигрантов и в создании национальной экономики, политические проблемы Израиля оставались неразрешенными. Генеральная Ассамблея ООН приняла резолюцию, призывавшую к превращению Иерусалима в международную зону. Бен-Гурион готов был отказаться от Иудеи и Самарии, он мог бы смириться с разделом Иерусалима, но не более того. «У Израиля есть и будет только одна столица — вечный Иерусалим», — заявил он, обращаясь к Кнессету. Парламент и большинство министерств были переведены в Иерусалим, что вызвало бурную реакцию во всем мире.
В это же время Бен-Гурион вступил в секретные контакты с королем Абдаллой, хотя британские советники и пытались отговорить короля от переговоров. Тем не менее, было достигнуто принципиальное соглашение. Конец этим контактам был положен в 1951 году убийством иорданского монарха в мечети Ал-Акса в присутствии его внука, нынешнего иорданского короля Хусейна.
И все же самыми сложными оставались экономические проблемы. Хотя Бен-Гурион не слишком хорошо разбирался в экономике, он предпринял два шага, чтобы облегчить финансовое положение молодого государства. Против первого шага трудно было возражать: на митинге в нью-йоркском Медисон-сквер-гарден Бен-Гурион начал кампанию за распространение израильских облигаций — в течение многих последующих лет эти облигации играли большую роль в экономическом развитии Израиля.
Другой шаг Бен-Гуриона в очередной раз втянул его в жестокий конфликт с левыми и правыми: он потребовал от Западной Германии компенсации за еврейскую собственность, разграбленную нацистами.
После Холокоста, в котором с невероятной бесчеловечностью было уничтожено шесть миллионов евреев, среди них — миллион детей, все, связанное с Германией, порождало в еврейском государстве сильнейшую эмоциональную реакцию. Многие евреи, особенно те, чьи семьи погибли от рук нацистов, не могли слышать даже самого слова «Германия». Прославленный музыкант, гастролировавший в Израиле, подвергся нападению за то, что исполнил произведения композиторов, в частности Вагнера, которые, как сочли израильтяне, были близки к нацистскому режиму и его идеологии. К этой пороховой бочке и был поднесен фитиль германских репараций. Многие в стране были потрясены и возмущены. Серьезное сопротивление оказала политическая оппозиция слева и справа. Националисты из Херута, партии Менахема Бегина, вместе с социалистами из Мапам искренне негодовали.
Но Бен-Гурион проявил настойчивость, потребовав компенсации. Вся его жизнь была посвящена одной цели — возрождению еврейского народа на родине предков. Яснее многих своих товарищей и оппонентов Бен-Гурион видел, как в предвоенные годы нависла беда над головами европейских евреев. Никто не выступал за еврейскую иммиграцию с такой страстью, как Бен-Гурион. Никто с таким упорством не боролся с британскими властями за право евреев вернуться на землю предков. Бен-Гурион даже был готов бросить вызов своим товарищам и принять план комиссии Пиля. Он надеялся, что даже крошечное еврейское государство сумеет спасти часть евреев Европы.
После войны, объезжая нацистские лагеря уничтожения, он обращался к уцелевшим узникам с одним призывом: возвращайтесь домой! Он всегда мечтал об одном: создать сильное еврейское государство, в котором никогда не сможет повториться Холокост. И в вопросе о германских репарациях Бен-Гурион следовал одной всепоглощающей идее: обеспечить существование и процветание еврейского государства. Этой цели были подчинены все другие соображения.
В это время председателем Еврейского агентства был Нахум Гольдман. К нему и обратился Бен-Гурион с просьбой начать переговоры о будущем соглашении. Вдвоем они наметили объем репараций в один миллиард долларов. Гольдман изложил израильское предложение федеральному канцлеру Конраду Аденауэру, и тот принял эту цифру как основу для переговоров.
Когда Бен-Гурион вынес вопрос о компенсации на обсуждение Кнессета, забурлила вся страна. Левые и правые, объединившись против премьера, повсюду проводили демонстрации протеста. Прибывшие на сессию парламентарии пробирались в парламент под защитой полиции по проходу, огражденному колючей проволокой.
Объясняя Кнессету свое решение, Бен-Гурион признавал, что никакая компенсация не может окупить смерть миллионов евреев, детей и взрослых. Однако, подчеркивал он, нацисты не только убивали и мучили, они, кроме всего прочего, разграбили еврейское добро. Немецкий народ до сих пор извлекает выгоду из отнятых у евреев фабрик, контор, магазинов и жилых домов. «Правительство Израиля полагает, что обязано потребовать у немецкого народа компенсацию за похищенную у евреев собственность, — заявил Бен-Гурион. — Мы не допустим, чтобы наши палачи пользовались нашим имуществом».
В это время Менахем Бегин, стоя на площади Сиона в Иерусалиме, тоже произносил речь. Обращаясь к толпе, он сообщил, что полиция располагает гранатами, «начиненными газом, который производят в Германии, — тем самым газом, которым раньше убивали наших отцов и матерей». (Это была ошибочная информация.) Затем Бегин сказал: «Мы готовы на любые страдания, на пытки, концлагеря и тюрьмы, чтобы решение о сделке с Германией не прошло». После этого Бегин отправился в Кнессет, чтобы принять участие в парламентских дебатах. Разгоряченная толпа, прорвавшись через колючую проволоку, переворачивая автомобили и бросая камни, пошла на приступ парламента. При этом пострадали 92 полицейских и 36 граждан. Для наведения порядка пришлось вызвать армейские подразделения.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 86
