Глаза ее сияют как звезды, пошла к нам быстро и уверенная, как восточная царица этих земель, высокая и с копной иссиня-черных волос, небрежно схваченных на затылке в толстый искрящийся на солнце хвост.
Касперсен едва не схватился за сердце, когда она взглянула на него темно-синими и в тоже же время яркими глазищами, крупными, почти навыкате, что говорит о прекрасной гормональном состоянии организма.
- Ингрид Вольф, - представил я. – Или Вервольф, что вроде бы ближе… Мистер Касперсен.
Он торопливо поклонился.
- Мисс Ингрид, я ваш коллега… тоже археолог.
Она чуть улыбнулась глазами, губы чуть раздвинулись, показывая жемчужные зубы.
- Тоже археолог?.. Думаю, сейчас в ЮАР археологов уже больше, чем осталось местных жителей.
- Но местные должны удержать власть, - сказал он серьезно. – Вы тоже из тех археологов, что стараются в этом помочь?
Она перевела взгляд на меня, я поспешил ответить:
- Мистер Касперсен, мы практически выяснили, кто создал вирус африканской чумы, и сейчас находимся на стадии его ареста.
Он охнул.
- Неужели…
Я ответил скромно:
- Да, мы сумели. Сложность пока в том, что здесь не работают… да пока ничего не работает! Потому отыскать виновного и взять под арест… чуточку труднее, чем в Вашингтоне.
Ингрид добавила бодро:
- Но сегодня это сделаем.
Его глаза стали шире.
- А можно мне принять участие?
Ингрид отреагировала мгновенно:
- А потом по всему миру разойдется новость, что штатовский спецназ обнаружил и обезвредил опасного преступника?.. Нет уж, мы этого одинокого старика сумеем арестовать и сами!
Я сказал поспешно, стараясь если не свести к шутке, то хотя бы затушевать ее резкость:
- Сейчас это уже мелочь, можно сказать прошлое. Вы заняты главным, местное правительство нужно поддержать, не навязывая ему никаких условий…
Ингрид сказала весело:
- Мистер Касперсен …
Он торопливо поклонился, она красиво развернулась и пошла прочь, элитный образец не только женщины, но и человека.
Я поморщился, глядя как смотрит ей вслед с неподдельным восторгом.
- Мистер Касперсен?
- До чего же она, - сказал он медленно, растягивая слова. – Так и не успел сказать, что меня зовут Эдди…
Я посмотрел на него, потом на Ингрид, стараясь понять, как он ее видит. Рослая с широкими прямыми плечами, что придает ей еще более уверенный и бойцовский вид, изумительная фигура, слишком даже, с такой разве что под куполом цирка прыгать и ловить друг друга в последнюю секунду, да еще фитнес-конкурсы выигрывать. Лицо тоже такое, что смотришь и стараешься вспомнить в каком же фильме ее видел, очень уж киногенично и ярко очерченное…
- Да, - согласился я, - великолепный экземпляр. Такие больше всего будут сопротивляться переходу в сингулярность.
Он кивнул с полным пониманием на лице.
- Потому что безупречна?
- Для этого времени, - согласился я. – Здесь у таких особей мало конкурентов.
Он вздохнул.
- Такую красоту потеряем…
- Приобретем больше, - отрезал я. – Не знаю, что! Не спрашивайте. Понятно же, каждая новая эпоха дает больше взамен утерянного. Вместо извозчиков пришли сотни моделей автомобилей, мотоциклы, вело, сигвеи и прочая хрень, и вообще мир становится ярче и красивее!
- Да, - сказал он, - надо верить в прогресс. Надеюсь, теперь уж мы не дадим горлопанам выдрать у нас из рук власть!
- Отдать власть демократам на этом этапе истории, - ответил я, - смерти подобно.
Мы пожали друг другу руки, довольные взаимопониманием.
- Мистер Лавроноф…
- Мы с вами, - сказал я американцу, - как муравьи. Несмотря на разногласия, гусеницу все же тащим в нужном направлении. Ни вы, ни мы в одиночку не потянем, а вместе тащим, а еще как тащим, трава трещит… О, вас уже встречают. Мистер Лавроноф!
- Мистер Касперсен, - ответил я.
Пожав друг другу руки, мы расстались, а ко мне уже идет высокий поджарый мужчина, настоящий бур, светловолосый и голубоглазый, с суровым лицом и широкими плечами человека, у которого за плечами десятки поколений, обрабатывающих эту землю.
- Андерс Фогельсен, - представился он, – но можно просто Андерс. Доктор Лавроноф?
Я пожал ему руку, ладонь твердая, как дерево.
- Точно, - ответил я. – А это мисс Ингрид, моя носильщица. Как у вас, здесь и сейчас?
- Окажем полное содействие! – заверил он.
- Нам всего лишь транспорт, - сказал я скромно. – Лучше вертолет, но можно и автомобиль. Думаю, если сумели работу аэропорта наладить, то и остальной транспорт начинаете…
Он покачал головой.
- Аэропорт работал все время, если не считать первых недель, когда к власти пришел Мандела, и началась резня белых. Но без белых все рухнуло бы сразу, потому аэропорт всегда оставался под охраной правительственных войск, последних белых берегли. Иначе ни один самолет не смог бы ни сесть, ни взлететь…. Белых в ЮАР оставалось капля в море, но сейчас все до единого вышли из своих охраняемых территорий и спасают страну.
Я поинтересовался:
- Никто еще лапу не пробует наложить на эти земли?
Он покачал головой.
- Международное право за южноафриканцами. И хотя темнокожее население сгинуло, но белые такие же граждане, это их земля. Все страны могут только предлагать помощь, а не навязывать.
- Да, - сказал я весело, - как все прекрасно в теории. Вы, наверное, коммунист?
Он ответил с таким же оптимизмом:
- Это у вас в России все еще коммунизм, что нас, честно говоря, радует.
Ингрид внимательно слушала в сторонке, одновременно поглядывая и по сторонам, продолжая обеспечивать мою безопасность, а остальные пусть хоть провалятся.
Андерс взглянул в ее сторону, усмехнулся.
- Я вызвал автомобиль с шофером, - сказал он успокаивающе. – Вас отвезут, куда укажете. Сейчас у нас вообще-то безопасно. Единственный плюс, мафии в ЮАР не существовало даже в зародыше. До понятия мафии еще нужно дорасти, а здесь черные сперва убьют, а потом поищут кошелек. Теперь же вообще никакой преступности.
Я кивнул.
- Знаю, по уровню изнасилований и убийств ЮАР с приходом Манделы стремительно взлетела на первое место в мире. Но теперь, я уверен, все встанет на свои места. Уже во всем мире поняли, что сильно и непоправимо облажались, настаивая на отмене апартеида… Сейчас все страны будут стараться как-то загладить свою вину.
