Тамир встряхнула головой, отгоняя горькие мысли, и пошла дальше, надеясь, что Аркониэль и остальные не заметили ее минутной слабости.
* * *
Вскоре побережье осталось далеко позади, и несколько дней они двигались на юго-запад. Этой же дорогой Тамир в первый раз ехала в Эро. Проезжая мимо перекрестка, ведущего в замок Алестуна, они с Ки обменялись грустными взглядами. Кто знает, когда они снова попадут туда? Ее старая кормилица Нари часто присылала письма, и Тамир всегда отвечала на них, но не могла обещать скорой встречи.
За алестунской дорогой Лайн повел их окольными путями, в объезд крупных поселений и городов, в глубь страны. Несколько ночей они провели в маленьких придорожных гостиницах, где люди приветствовали их уважительно и с явным изумлением, особенно когда молодая королева усаживалась ужинать вместе со всеми в общем зале. Вместе с компаньонами она присоединялась к дружному вечернему пению у очага, а Айя и Аркониэль развлекали смельчаков несложными, но яркими чарами.
Деревенские жители доверительно рассказывали Тамир об урожаях и грабителях. После падения Эро разбойники совсем осмелели. Тамир отправила к Иларди гонца, чтобы для уничтожения налетчиков срочно выслали отряд.
Великая горная цепь, составлявшая хребет полуострова Скалы, приближалась с каждым днем, на ее зазубренных вершинах лежали сверкающие снежные шапки.
* * *
На седьмой день пути Лайн повернул на наезженную дорогу, что вела прямо к горам. Вечнозеленые леса постепенно отступили перед редкими осиновыми и дубовыми рощицами.
Дорога поднималась все круче вверх и становилась более извилистой, заставляя всадников придерживать лошадей до неспешного шага. Воздух холодел, и ветер приносил запахи незнакомых Тамир растений. Низкорослые, искривленные ветрами деревья цеплялись за каменистые склоны, вдоль дороги виднелись лишь редкие лишайники да невысокая трава. В Атийоне еще цвело лето, но здесь уже наступила ранняя осень, и круглые листья осин пожелтели по краям. Высоко в горах снежные вершины сверкали на фоне чистого синего неба так ярко, что смотреть на них было больно.
— Мне здесь все напоминает дом, — сказала Саруэль, ехавшая рядом с Тамир. — Те же растения.
— Ты жила в горах?
— Да. В детстве я видела ровную землю только когда мы ездили в Сарикали на собрание клана. — Саруэль глубоко вздохнула, и тонкие черные линии татуировок вокруг ее глаз изогнулись и смялись от улыбки. — Я так скучала по этим запахам, по этой прохладе! Мне нравилось жить в твоей столице, но я привыкла совсем к другому.
Фарин хихикнул:
— Вонючий Эро. Не зря его так прозвали, он честно заслужил это имя.
— Да, я понимаю. Я тоже выросла в горах, — сказала Тамир.
— Похоже на наши охотничьи вылазки, правда, Фарин? — сказал Ки.
Внезапно он резко наклонился в седле, крепко сжав коленями бока своего коня, и сорвал несколько похожих на колокольчики маленьких розовых цветков, растущих из расщелины в камне. Выпрямившись в седле, он с веселой улыбкой протянул букетик Тамир.
— Посмотри-ка! Исцелитель Сердец, если я правильно помню.
Тамир фыркнула, но с наслаждением вдохнула знакомый пьянящий аромат, а потом заткнула цветок за ухо. Никогда прежде Ки не делал ничего подобного, от этой мысли у Тамир внезапно закружилась голова, и она пустила коня в легкий галоп, чтобы никто не заметил, как она покраснела.
Вечером они разбили стоянку рядом с ручьем в высокогорной долине, продуваемой всеми ветрами. Звезды в бархатном небе казались очень крупными, как в Алестуне, а их яркий свет рассыпал серебро на снежных вершинах.
Саруэль и Лайн набрали несколько пригоршней мелких синих ягод и заварили из них сладкий, со смолистым ароматом чай.
— Почти никто из вас никогда не забирался так высоко в горы. А чем выше мы поднимаемся, тем меньше воздуха, — пояснил жрец. — Этот чай поможет тем, кто чувствует себя плохо.
Тамир пока никак не ощущала высоту, но Никидес, Уна и несколько оруженосцев признались, что к концу прошедшего дня у них слегка кружилась голова.
В горах обитало множество сов, и здесь птицы были крупнее, чем в низинах. Их круглые головы украшали хохолки, а на кончиках хвостов посверкивали жемчужно-белые перья. Ки нашел несколько выпавших перьев в зарослях утесника рядом с лагерем и отдал Тамир. Она бросила их в костер, прошептав молитву об удаче.
Спали путники прямо на земле, завернувшись в плащи и одеяла, а когда проснулись, то увидели, что вся долина заполнена густым холодным туманом; он осел на волосах людей и на конских шкурах мелкими драгоценными капельками. Звуки в тумане переносились необычно. Тамир почти не слышала тех, кто разговаривал по другую сторону костра, зато до нее отчетливо доносился стук дятла, трудившегося где-то неподалеку, как будто тот сидел прямо у нее на плече.
Позавтракав холодным мясом с хлебом и выпив еще немного приготовленного Саруэль чая, они отправились дальше, ведя лошадей в поводу до тех пор, пока туман не рассеялся.
Окружавшие путников вершины стали ближе, а тропа сузилась. Справа скалы нависали прямо над дорогой, временами так низко, что всем приходилось наклоняться и постоянно следить за тем, чтобы не удариться головой о камни; они ехали друг за другом, возглавляли процессию волшебники и жрец. Слева тропа обрывалась в никуда, дна пропасти не было видно за белым клубящимся туманом. Тамир бросила камешек, но так и не дождалась звука удара.
Было уже далеко за полдень, когда Тамир заметила первый рисунок — полумесяц, нацарапанный на голом камне, и рядом с ним несколько букв; их оставили другие путники и паломники.
— Мы приближаемся, — сказала Айя, когда они остановились и стреножили лошадей, чтобы те могли немного пощипать скудную траву, росшую вдоль тропы. — Еще несколько часов — и мы доберемся до тех расписных ворот, которые ты видела в своем видении. А за ними — Афра.
Когда они снова тронулись в путь, Аркониэль стал внимательно рассматривать надписи на скалах. Вскоре он приостановил коня и показал на одну из них.
— Смотри, Айя, я написал эту молитву, когда ты впервые привела меня сюда.
— Я помню, — с улыбкой ответила Айя. — Я тоже оставила кое-где надписи.
— А зачем вы это делаете? — спросила Саруэль.
— Традиция, наверное. И еще ради удачи, — сказала Айя.
— Так всегда говорят, — усмехнулся Лисичка, все еще остававшийся преданным сакорцем, несмотря на все увиденное.
— Не стоит смеяться над верными иллиорцами, мой юный господин, — сказал Лайн, услышавший его слова, — Такие молитвы действуют гораздо дольше, чем любое заклинание, сгоревшее в огне. Их не так-то легко стереть, и их не напишешь, не подумав как следует. — Он повернулся в седле в сторону Тамир. — Тебе бы тоже следовало написать что-нибудь, королева Тамир. Все твои предшественницы поступали так, когда одолевали эту тропу.
