– Я тут ни при чем! У Гарольда были огромные карточные долги! Ему надоело ждать, когда он сможет унаследовать состояние отца.
– Уверен, что полиция поверила этой истории, но не оскорбляй ею меня. Ты украла немного табака у Гарольда и разложила крошки на груди своего мужа, а потом задушила его, представив дело так, будто бы это Гарольд зажал ему рот подушкой.
– Нет!
– Ты надеялась, что Любитель Опиума обнаружит крошки табака и согласится с твоими обвинениями.
– Это неправда!
– Привлекать к делу Любителя Опиума и его дочь было рискованно, но, кажется, твой смелый ход привел к успеху. Те двое полицейских с уважением относятся к его мнению. И когда Гарольда повесят, твой сын станет лордом Кавендейлом. Блестяще! Ты все устроила так, чтобы за тебя все сделал палач. Ты не хотела погрязнуть в убийствах, как я, но разница только в количестве трупов. Мы с тобой одного поля ягоды, Стелла. И мы заслужили право быть вместе.
– Не смейте сравнивать себя со мной! – воскликнула она. – Вы всего лишь обычный…
– Ты пошла на все, чтобы добиться того, о чем мечтала, и я пошел на все, чтобы помочь тебе. Да, мы с тобой очень похожи. Кто сможет полюбить тебя сильнее, чем я?
Он снова коснулся ее руки.
– Не смейте!
– Раньше ты против этого не возражала.
– У меня не было выбора.
– У тебя и сейчас его нет.
– Перестаньте. Честное слово, это невыносимо. Вы…
– Что я?
– Вы мне отвратительны. Если бы это не было необходимо, думаете, я позволила бы лапать меня так, как мужчины у меня на глазах лапали мою мать, когда я была еще маленькой?
– Не понимаю.
Стелла оттолкнула его:
– Вы мне отвратительны, как и все мужчины! Я ненавидела каждую секунду, когда лежала под вами, чувствуя, как ваш вес не дает мне вдохнуть, как вы прижимаетесь ко мне.
– На самом деле ты чувствовала отвращение к себе самой, – сказал Рик.
– Даже не представляю, что вы…
– Подними вуаль. Позволь мне посмотреть в твои глаза. Посмотри на меня и скажи честно: когда ты, говоря твоими же словами, старалась сделать меня счастливым, разве ты сама не была счастлива? Разве ты, вопреки самой себе, не испытывала наслаждения? Вот почему ты чувствуешь отвращение.
– Не хочу даже говорить об этом.
– Думаешь, я настолько наивен, что не могу отличить женщину, которая наслаждается моими ласками, от той, что просто притворяется? – не отступал Рик.
– Да, разумеется, я притворялась. Вы были всего лишь племенным быком, необходимым для получения потомства. Так что возьмите деньги, которые вам предлагают, и убирайтесь прочь!
– Хорошо.
– Как? Вы согласны?
– Я возьму деньги и уйду. – Рик помедлил мгновение. – Но при одном условии.
– Каком еще условии? – с подозрением спросил она.
– Подними вуаль.
– Чтобы вы увидели мои глаза? Вы об этом уже просили минуту назад.
– Нет, чтобы я мог поцеловать тебя. Докажи, что не испытываешь при этом наслаждения.
Он шагнул к ней, и Стелла снова отодвинулась. Но позади стоял стол, и отступать больше было некуда.
– Докажи мне, – продолжал Рик. – Докажи, что все эти дни и вечера, что мы провели наверху, нужны были лишь для того, чтобы зачать наследника. Неделю назад ты приезжала сюда не из-за этого.
– Я же объясняла вам, что согласилась только для того, чтобы избежать скандала.
– Заставь меня поверить, что причина только в этом. Позволь поцеловать тебя. Докажи, что не получаешь наслаждения. Если окажется, что я не прав, я уйду и ты больше никогда меня не увидишь.
Стелла замерла в нерешительности.
Рик подошел ближе. Он коснулся ее вуали, медленно приподнял и отбросил на черную шляпку, вглядываясь в ее блестящие зеленые глаза.
– Как ты прекрасна! – Правой рукой он погладил ее по щеке. – Не нужно ненавидеть себя за то, что ты чувствуешь.
Она вздрогнула.
– Это самое естественное, что есть в мире, – убеждал ее он.
Левую руку он поднес к другой щеке, осторожно удерживая ее лицо в своих ладонях, наклонился и коснулся губами ее губ, нежно, словно в поцелуе бабочки.
Затем чуть отстранился, любуясь ею.
И поцеловал снова, так же нежно, едва касаясь ее губ и чувствуя, как между ними пробежала дрожь.
– Как ты прекрасна! – повторил он.
Целуя ее в третий раз, он ощутил, как губы ее слегка приоткрылись.
Она всхлипнула и прижалась к нему.
Крик был настолько громким, настолько наполненным болью и ужасом, что Кэролайн вздрогнула. Услышав приглушенные звуки ударов, они с Эдвардом тут же раздвинули перегородку.
Рик лежал на полу, а Стелла склонилась над ним и раз за разом била каким-то зазубренным осколком по его обезображенному лицу. Другие осколки были разбросаны по всему полу, и по керамической ручке на одном из них Кэролайн догадалась, что это разбитая ваза. За вторую ручку Стелла держала свое зазубренное оружие, продолжая молотить им по превратившемуся в кровавое месиво лицу Рика.
– Стелла! – воскликнула Кэролайн.
– Остановись! – закричал Эдвард и протянул руку.
Девушка отмахнулась осколком, и муж Кэролайн отскочил назад, но недостаточно быстро. На руке выступила кровь.
Он застонал и попятился, но споткнулся о стул, потерял равновесие и упал.
– Не трогай меня! – завопила Стелла. – Я больше не позволю мужчинам трогать меня! Никогда!
Вуаль, ставшая мокрой от крови, съехала набок. В крови было и лицо Стеллы, и ее траурное платье из черного крепа.
– Я не позволю мужчинам лапать меня, как они лапали тебя! – крикнула она Кэролайн.
Кто-то громко постучал в парадную дверь. Кэролайн обернулась ко входу в гостиную и посмотрела в коридор. Дверь дрожала под ударами.
Наконец она распахнулась, и двое мужчин ворвались в дом. Когда они появились на пороге освещенной гостиной, Кэролайн узнала двух полицейских, которых видела в клинике. Вслед за ними появились еще два силуэта.
– Томас! Эмили!
Продолжение дневника Эмили Де Квинси
В поезде отец попросил у комиссара Мэйна выделить в его распоряжение шестерых констеблей в гражданской одежде. Они должны были посменно наблюдать за особняком Кэролайн на Парк-лейн. После долгого дня расспросов в разных магазинах мы с отцом наконец смогли отдохнуть в доме лорда Палмерстона вместе с Шоном и Джозефом, которые присоединились к нам после такого же изнурительного дня, полного разговоров.
