– А у кого она попросила бы помощи, если не у мужа?
– У Квентина Хейвуда, – медленно произнес Саймон. – О Боже! Бланш, это больше похоже на правду.
– Что?
– Ян кое-что рассказал мне сегодня, – Саймон кратко пересказал Бланш признание Яна в предательстве. – Поэтому мне и нужно перебраться в более безопасное место, – закончил он.
– Ян сполна заплатил за предательство, – сказала Бланш мягко. – Он был на казни. Он спас тебе жизнь.
– Да, я не держу на него зла. Почему Хейвуд охотится за мной, Бланш? Почему я, а не кто-нибудь другой?
– Он имеет какое-то отношение к смерти Миллера, – сказала Бланш медленно. – Поэтому, когда ты сбежал, он изо всех сил пытался поймать тебя.
– Да. О, Саймон! – Бланш поднялась. – Тебе нужно уехать.
– Я не могу, – отрывисто произнес Саймон. Теперь он понял, что должен остаться и выяснить все до конца, независимо от того, докажет ли он свою невиновность или закончит жизнь на виселице.
– Но ты должен. Я не понимаю, что происходит, но неужели ты не видишь? Они знают, что ты в Дувре. Теперь это только вопрос времени, они обязательно схватят тебя.
– Я не прошу тебя остаться со мной.
Бланш не спускала с него глаз.
– Саймон, о чем ты?
– Я говорю, что все кончено, принцесса. Нам пора расстаться и идти своим путем.
– О чем ты просишь меня, Саймон? Просто уехать, и все?
Он смотрел на нее, скрывая под маской бесстрастности надежду, растерянность, боль и отчаяние. Что он будет делать без нее? Он привык полагаться на ее здравый смысл, ему нравились ее неожиданные приступы веселья, она поражала его своей выносливостью во время долгих путешествий. Он полюбил ее. Он молчал, понимая, что это чувство живет в нем уже очень долго, просто оно зародилось так глубоко, что сначала он сам не мог себе в этом признаться. Он любил ее, хотел, чтобы она была рядом, хотел видеть, как она вынашивает его ребенка. Такого чувства он не испытывал ни разу в жизни. Если он потеряет ее, с ней уйдет, и часть его собственной души. И все же он не мог позволить ей остаться. Обвинение в убийстве всегда будет стоять между ними. Это не имело бы никакого значения, если бы он не любил ее. Но он любил, любил всем сердцем.
– Да, Бланш, – сказал он после долгого молчания. – Думаю, я прошу именно этого. Уезжай, принцесса.
Он постарался, чтобы его голос звучал твердо, чтобы все поскорее кончилось.
– Возвращайся в свой маленький безопасный мирок, где никогда ничего не происходит, где тебе не придется жить с клеймом любовницы преступника.
Потому что она не любит его. Если бы любила, то верила бы ему безоговорочно. А ему нужна была ее вера, ее преданность. Всю жизнь он был изгоем, сначала по причине своего рождения вне брака, потом из-за обвинения в убийстве. Он не позволит, чтобы и она пережила позор.
В лице Бланш не было ни кровинки. Что-то в выражении ее лица поразило Саймона. Он никогда не видел в нем такой жесткости.
– Ты прав, Саймон. Пришло время расстаться. Она наделала чепец, ее пальцы едва заметно дрожали, затем она направилась к двери.
– Но ты самый большой глупец из всех, кого я когда-либо встречала, – произнесла она и вышла из комнаты, оттолкнув по пути Жиля, который появился в дверях.
Жиль посмотрел ей вслед.
– Что случилось? – спросил он.
– Ничего, – ответил Саймон сухо. Она ушла. Он сам попросил ее уйти, но от этого боль не становилась меньше.
– Ничего? – Жиль подозрительно посмотрел на него. – Что ты ей наговорил?
Саймон помедлил с ответом.
– Нет никакой опасности, – сказал он, наконец. – Мы просто не пришли к общему мнению.
– Ага. Что бы между вами ни произошло, я уверен, во всем надо винить тебя.
– Меня? Почему?
– Потому что каждый знает, что девчонка влюблена в тебя по уши. Собирай вещи, парень. Нам надо переправить тебя в более безопасное место.
Саймон застыл.
– Что ты сказал?
– Не говори, что ты не знал.
– Нет, я не знал.
Саймон стоял, оперевшись на спинку стула. Нет, он не знал. Да, он нравился Бланш, да. Она осталась с ним, хотя не должна была, это он знал. Но испытывала ли она к нему более сильные чувства?
– Ты уверен?
– Да спроси любого. Ну, собирай же свои вещи. У нас мало времени, если Хейвуд знает, где ты, он может нагрянуть в любой момент.
Кивнув, Саймон стал собирать вещи. В его голове был полный разброд. Бланш любит его? Не может быть. Она слишком часто напоминала ему, что он разрушил ее жизнь, говорила, что его прошлое всегда будет стоять между ними и что она не хочет иметь ничего общего со странствующим актером. Разве это не ее слова? Да, но она осталась, чтобы помочь ему, когда он был ранен, хотя могла спокойно вернуться в Лондон. Она шла навстречу опасности в Кентербери и здесь в Дувре сегодня, и все ради него. Боже! Это ясно как божий день! Она любит его. А он, глупец, отвернулся от нее.
Наконец, его мысли пришли в порядок. Он повернулся, держа в руках небольшую коробку со своими вещами.
– Я готов, – сказал он и вслед за Жилем вышел из комнаты.
Ночь прошла спокойно. Местные власти не беспокоили труппу Роули, Квентин Хейвуд не появился. И, тем не менее, Саймон знал, что очень рискует, отправляясь по дороге, идущей вдоль берега, прочь из Дувра. Макнелли сообщил ему, что рядом с Молтон-Холл есть небольшая деревушка Барстоу, где он, возможно, найдет ответы на свои вопросы. Макнелли всем своим видом ясно дал понять, что не одобряет этой поездки. Так же считали и другие члены труппы. Было очевидно, что все слышали о его размолвке с Бланш и, похоже, все были на ее стороне. Если его попытки закончатся провалом, ей понадобится место, где она сможет пожить первое время.
Скоро он оказался на развилке: одна дорога вела в Барстоу, другая в противоположную сторону. Саймон постепенно удалялся от бушующего моря. Из-за ветра нечего было, и думать пересечь пролив. У него достаточно времени, чтобы добыть всю необходимую информацию, но все же он сомневался, что узнает много нужного. Где бы он ни искал ответов, он находит только еще больше вопросов.
Его мать вполне могла влюбиться в аристократа. Во всей истории этот факт волновал Саймона меньше всего. Ни для кого не секрет, что большая часть знати посещает театр в надежде на благосклонность актрис. Он действительно мог быть родственником Стентона, эта мысль заставила его сердце забиться быстрее. Семья. Но если так, то, какое они имеют отношение к смерти Миллера?
Прямо перед ним над зелеными полями и рядами изгородей выросла старая норманнская церковь. Саймон обогнул холм, и его взгляду предстала маленькая сонная деревушка. На узких улицах практически не было людей. На главной улице располагались лавки.
