– Габриель? – выдохнула Ребекка. – Что ты тут делаешь? Это ты посылал того человека в Монткалм?
– Я, – кивнул Габриель. – Извини, но я подумал, что ты не придешь, если приглашение последует от моего имени. – И правильно подумал, – огрызнулась она. – Ни за что бы не пришла!
– Зато мог бы прийти твой приятель из Вильямсбурга, а? Как в прошлый раз.
– Он сломал себе ногу, свалившись вместе с лошадью… Да, впрочем, ты и сам знаешь.
Габриель поднял бровь.
– Ах, какая жалость! Это, наверное, очень больно – сломать ногу! Почти так же больно, как получить пистолетную пулю в спину!
– Что тебе нужно? Зачем ты вызвал меня сюда?
– Чтобы узнать правду, – повысил голос Габриель. – Узнать всю правду из твоих собственных уст.
– Какую еще правду? – с вызовом спросила она.
– Правду о том, как ты выдала меня Спотсвуду. О том, как ты предала моих матросов. Где они теперь? Где сейчас их несчастные грешные души? Наконец, я хочу услышать правду о том, как ты выдала себя за Шайну и ее именем подписала обвинительные показания.
– Не понимаю, о чем ты толкуешь, – презрительно заявила Ребекка.
Глаза Габриеля грозно сверкнули. Ведь жизнь Шайны – если, конечно, она еще жива – зависит от того, удастся ли ему заставить признаться эту гадину.
– Ты напрасно упираешься, – продолжал давить на нее Габриель. – Я знаю, что это была ты. Ты, и только ты – причина всех бед и смертей! И все это случилось из-за твоей ревности! Из-за тебя ни в чем неповинная женщина…
– Ни в чем не повинная? Это Шайна-то? – взорвалась Ребекка. – Да она воровка! Она украла у меня жениха! Она все, все разрушила! Из-за нее ты разлюбил меня!
– Интересно, как она могла разрушить то, чего не было? – спросил Габриель. – Ведь я никогда по-настоящему не любил тебя.
– Будь ты проклят! – Ребекка вскинула скрюченные пальцы, словно желая в бессильной злобе разодрать лицо Габриеля. – Будь ты проклят! Ненавижу! Ненавижу! Лучше бы ты сдох тогда на виселице!
Габриель крепко, как тисками, схватил запястья Ребекки и на всякий случай отодвинул эту разъяренную фурию подальше от своего лица. Удерживая красивую взбесившуюся ведьму на расстоянии вытянутой руки, он торопливо продолжил:
– Признайся, – потребовал он, надеясь вырвать правду, пока Ребеккой руководит гнев и разум ее помрачен, – ведь это ты выдала тогда себя за Шайну! И подписала ее именем обвинительные показания!
– Да! Да! Да! – злобно закричала Ребекка. – Это сделала я! Доволен?
Она запнулась и сникла. Гнев ее моментально сменился ужасом. Ребекка поняла, в чем она только что призналась. Совсем иным тоном – испуганно и тихо – она спросила:
– Что ты теперь со мной сделаешь? Убьешь?
– Нет, – с него было достаточно крови. – Я и не собирался убивать тебя. Просто мне нужно было узнать правду.
– А где… Шайна? – Ребекке непросто было выговорить имя своей кузины. – Она здесь с тобой?
Габриель молча покачал головой, подумав про себя, как дорого для Шайны может обойтись каждая лишняя минута задержки.
– Я не знаю, где Шайна, – честно признался он. – И не знаю, увижу ли ее еще когда-нибудь.
Ребекка взглянула ему в лицо с нескрываемым торжеством.
– Она с другим? – с издевкой спросила Ребекка. – Бедненький Габриель!
Габриель стиснул зубы и сделал вид, что не услышал ее последние слова.
– Почему ты сделала это, Ребекка? Ревность – недостойное чувство!
– Здесь была не только ревность, – призналась Ребекка, – но и ненависть. Когда я узнала о вашей любви с Шайной, когда я узнала о том, что ты никогда не любил меня и делал свое предложение только для того, чтобы обзавестись хозяйкой в доме, которая родит и воспитает твоих детей, мной овладела ненависть. Холодная, тяжелая, горькая ненависть. И я решила, что если ты не будешь моим, то и с Шайной тебе не быть. Ты любишь ее? – я растопчу твою любовь. Ты веришь ей? – я заставлю тебя поверить в ее предательство. И тогда твоя любовь умрет, а на смену ей придет ненависть. И тогда ты возненавидишь Шайну так же сильно, как я ненавижу тебя… Вас обоих…
Габриель потупился, вспоминая, с какой ненавистью он преследовал Шайну, когда был уверен в ее предательстве. Как же легко оказалось убедить его в том, что это Шайна выдала тогда его людей и его самого сыщикам Спотсвуда!
– И тогда ты пошла к людям Спотсвуда и дала им показания?
– Да, – подтвердила Ребекка. – Шайна собиралась выйти замуж и вернуться в Англию. Я знала, что она уедет раньше, чем начнется суд, и она не сможет там появиться и изобличить меня.
Поверх ее головы Габриель бросил беглый взгляд на развалины фермы.
– Ума не приложу, – задумчиво сказал он. – И как только я мог подумать, что такая дрянь, как ты, может стать моей женой? Слава богу, что я встретил Шайну до того, как…
– Шайна! Опять эта Шайна! – Глаза Ребекки снова наполнились злобой. – Я перестала для тебя существовать, как только на твоем горизонте появилась эта стерва! А я… Ведь я могла бы стать такой хорошей женой для тебя. Я так любила тебя. Но ты видел только Шайну, только эту мерзавку! Я ненавижу тебя, Габриель! И тебя, и твою Шайну! Провалитесь вы оба в преисподню!
– Поверь, – ответил Габриель. – Того же я от всей души желаю и тебе.
Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Затем Ребекка прервала молчание и сказала:
– Хочешь спросить еще о чем-нибудь? Я сказала матери, что отправляюсь в Йорк за покупками. Она будет беспокоиться, если я не вернусь до вечера.
Габриель не сомневался, что Мэрфи и Ле Корбье слышали из своего укрытия каждое слово Ребекки. И представлял, как чешутся сейчас у них руки от желания придушить на месте эту красивую ведьму. Но они дали слово, что не задержатся ни на минуту – ведь даже минута могла сыграть решающую роль в жизни ни в чем неповинной женщины, приговоренной ими к мучительной смерти. Они, конечно, отомстят. Придет время, и они отомстят. И Габриель не станет удерживать их. Но это будет позже. Немного позже.
– Ну? – неприязненно спросила Ребекка. Она вызывающе вздернула подбородок, отчаянно стараясь скрыть гнездящийся у нее внутри страх. Больше всего на свете ей хотелось сейчас оказаться подальше от этого укромного и опасного места. И от грозного красавца со шрамом на щеке – пока он не передумал и не придушил ее.
– Я могу идти?
Габриель молча отпустил Ребекку и посторонился, давая ей дорогу.
– Убирайся! Надеюсь, наши с тобой дорожки никогда больше не пересекутся!
– Ты даже представить не можешь, насколько это совпадает с моими заветными желаниями! – любезностью на любезность ответила ему Ребекка.
Она отвязала от дерева свою кобылу, вспрыгнула в седло, взмахнув голубой бархатной юбкой, вдела в стремена носки ботинок. Оглянулась – но Габриель смотрел в другую сторону. Резко натянув поводья, Ребекка с места пустила свою лошадь в галоп.
