– У меня в голове все смешалось, – оправдывался Дин. – Я истекал кровью, и потом, я тоже здорово испугался. Артур протянул тебе ружье, и ты хотела его взять – это всё, что я запомнил. Копы так на меня насели! Они были уверены, что ты брала ружье. Я запутался. И еще я злился. – Дин многозначительно покачался в кресле. – Да, злился. Артур и Бен погибли, а ты нет, и я вымещал свою злобу на тебе.
Дэн, мой адвокат, предупреждал об этом: в отсутствие главных злодеев все ринутся искать козла отпущения, на роль которого я подходила как нельзя лучше.
– Бена я даже в глаза не видела, – напомнила я Дину.
– Да, помню, – ответил он. – Когда я немного пришел в себя, то понял, что ты ни при чем.
– Что же ты молчал все это время? Ты хоть знаешь, что мне до сих пор приходят письма с оскорблениями? От твоих поклонников! – дрожащим от ярости голосом выпалила я.
– У меня был на тебя зуб, – оправдывался Дин. – А еще мне было жутко обидно. Ты-то ведь ни капельки не пострадала.
Я усмехнулась. Сколько народу убеждено в том, что я ни капельки не пострадала. Впрочем, сама виновата – нечего было ломать комедию на весь мир.
– Это не совсем так, – ответила я.
Дин молча, но без издевки оглядел меня с ног до головы и сделал очевидный вывод. Простая, но дорогая одежда, укладка волос стоимостью сто пятьдесят долларов…
– По-моему, у тебя все в полном порядке.
Его ноги, согнутые в коленях, образовывали перевернутую букву V. Наверное, ему приходится ставить их в такое положение каждое утро, мелькнуло у меня.
Мне на лоб приземлилась очередная капля, на сей раз более пузатая.
– К чему этот разговор с глазу на глаз? Аарон сказал мне, что ты хочешь «восстановить справедливость».
– Так и есть, – согласился Дин. – Я повторю на камеру все до единого слова. Скажу, что был слишком напуган и возмущен и не мог внести ясность. Я попрошу у тебя прощения, и ты меня простишь.
– Да неужели? – вскипела я.
– Именно так, – кивнул Дин. – Ты ведь хочешь обелить свое имя. И я тебе в этом помогу.
– А ты что будешь с этого иметь?
– Ани, – сказал Дин, сцепив пальцы. – Мне посчастливилось разбогатеть на своем несчастье.
Невдалеке его поджидал черный «Мерседес». Личный шофер в элегантной униформе готовился доставить Дина на следующую встречу.
– Да ты пример для подражания, Дин.
Он усмехнулся.
– Ты ведь не станешь меня упрекать за то, что я удачно разыграл свою карту?
Заметив внизу нечто вроде взаимопонимания, из-за туч снова показалось солнце и ослепительно засияло.
– Не стану, – проговорила я.
– Знаешь, все так интересно совпало, – сказал Дин, подавшись вперед, будто ему не терпелось поделиться со мной. – Я как раз работал над книгой о силе прощения, когда подвернулась возможность сняться в этом фильме.
– Как ты и задумал, – процедила я, поджав губы.
Дин рассмеялся, опустив голову.
– Соображаешь, Ани. Ты всегда была умненькой. Надеюсь, твой муж это ценит. – Он обреченно вздохнул. – А моя жена такая дура!
– Жених, – поправила я.
– Жених так жених, – равнодушно повел плечом Дин. Он снова обернулся и, убедившись, что никто не подслушивает, сказал: – Если мы с тобой помиримся, это произведет большое впечатление на моих поклонников. – Он ехидно улыбнулся в мою сторону. – Кроме того, это объяснит, почему я так долго шел к этому, почему сперва растерялся. Я же не наговаривал на тебя нарочно – я просто был в шоке. Теперь у меня есть силы это признать. Что касается… мм… остального… Оправдываться не имеет смысла, да? – Он помедлил. – Кстати, ты знаешь, что моя жена беременна?
Я молча уставилась на него.
– Отец – я. – Он поднял голову и с прищуром поглядел на неспокойное небо. – Просто невероятно, до чего дошел прогресс, – продолжал он с восхищением в голосе. – Крохотная неинвазивная процедура, пробирка, лаборатория, – и я отец семейства. То, что нужно для моей аудитории. Они мне платят, так что я рад стараться, хотя дети…
Он скорчил хорошо знакомую мне гримасу. С минуту Дин тупо смотрел на дорогу, задумавшись о том, что никогда не сможет играть со своим сыном в догонялки или футбол. Кашлянув, он снова поднял на меня глаза.
– Так вот, что касается другого… Не уверен, что мне это спустят с рук, в отличие от других грешков.
– Не спустят, – подтвердила я. – Это серьезный зашквар.
– Я извинюсь перед тобой с глазу на глаз. – Дин склонил голову набок и, вглядевшись в мое лицо, прибавил: – Прости меня. Мне очень жаль, что я так с тобой поступил.
Я смерила его уничижительным взглядом.
– Ответь мне на один вопрос.
Дин беспокойно задвигал челюстью.
– Вы это спланировали заранее? Тогда, у тебя дома?
Дин имел наглость картинно оскорбиться.
– Мы же не изверги какие-нибудь, Тифани! Конечно, нет. Просто… – Он снова уставился в пустоту, подыскивая слова. – Каждый хотел заполучить новенькую. Но тогда, в моей комнате, я понятия не имел, что Лиам уже… Я узнал только на следующий день.
В изумлении я сделала шаг вперед с намерением выведать остальное.
– Ты не знал про Лиама?
– Про Пейтона я знал. – Его лицо сморщилось от досады. – Но я… мне казалось, что в этом нет ничего такого. Я вообще не считал это за секс. Я не понимал, что плохого могли сделать тебе мы с Пейтоном. Теперь понимаю, – быстро добавил он, взглянув на выражение моего лица.
Над нами опять ярко вспыхнуло солнце, прежде чем скрыться за угрюмой сизой тучей.
– Что ты теперь понимаешь?
– Что мы поступили подло, – ответил Дин, сведя брови, будто силился выдать правильный ответ.
– Нет уж. – Я наставила на него палец. – Скажи прямо. Что вы сделали. Хочешь, чтоб я тебе подыграла – назови наконец вещи своими именами. Я этого заслуживаю.
Дин тяжело вздохнул и поразмыслил над моими словами. Затем от нехотя признал:
– Это было… изнасилование.
От этого слова у меня свело живот, как от слов «раковая опухоль», «теракт», «авиакатастрофа». Как от всего, что может подстерегать меня, потому что когда-то давно мне удалось выскользнуть из Артуровой хватки.
Я покачала головой.
– Нет уж, никаких уклончивых формул. «Это было изнасилование». Я эти приемчики знаю. Скажи, что вы сделали со мной. Вы все.
Дин уперся взглядом в землю. Складка между бровями разгладилась – и он перестал сопротивляться.
– Мы изнасиловали тебя.
Я пожевала губами, ощутив незнакомый, но приятный металлический привкус. Даже тот вечер, когда Люк сделал мне предложение, не шел ни в какое сравнение с этим моментом.
