– Ну да, – сказала я и расхохоталась. А потом заплакала и никак не могла остановиться.
Оказалось, это довольно распространенный симптом шока. Но тогда я и этого не знала.
– Рейчел права! – сказала я с горечью. – У меня все было, а я все испортила, все упустила. Я – самая большая неудачница на свете.
Тогда Купер посадил меня, обнял и очень твердо сказал:
– Хизер, ты не неудачница. Ты самая храбрая. Любой другой на твоем месте, доведись ему столько пережить – я имею в виду твою мать, моего брата, крах карьеры и прочее, – давно бы сломался. Но ты устояла и продолжила путь. Ты начала все сначала. Меня всегда восхищало, что ты идешь вперед, несмотря ни на что.
Мне стыдно в этом признаться, но тогда я уточнила:
– Как розовый кролик с барабаном?
Надеюсь, я сказала это только потому, что была в шоке. Купер мне подыграл:
– Точно, как маленький розовый кролик с барабаном. Хизер, ты не неудачница. Ты хорошая девочка, и все у тебя будет прекрасно.
В моем затуманенном шоком мозгу эта фраза вызвала не очень приятные ассоциации. Я сказала:
– Но… хорошие девочки всегда приходят к финишу последними.
– А мне нравятся хорошие девочки, – сказал Купер.
И тут он меня поцеловал. Всего один раз. И только в лоб. Он поцеловал меня, как старший брат моего бывшего парня, после того, как на меня напала маньячка, он думал, что я все равно все забуду.
Но я помню.
Он считает, что я храбрая.
И я ему нравлюсь. Потому что, как выяснилось, ему нравятся хорошие девушки.
Да, я понимаю, это не так уж много, но мне этого достаточно. Пока.
Ах да, и еще одно. Я так и не вернулась в тот магазин, где могла бы купить джинсы восьмого размера. Во-первых, потому что нет ничего плохого в том, что носишь двенадцатый размер. А во-вторых, потому что у меня не было времени. Я очень занята. Я прошла шестимесячный испытательный срок и с января начинаю учиться на первом курсе Нью-Йорк-колледжа.
Я специализируюсь на криминальном правосудии.
А что, надо же с чего-то начинать…
