– Спасибо, буду вам очень признательна. Я бы даже не знала, с чего начать. Я никогда раньше не сталкивалась с психотерапевтами.
– Ты не обращалась к психотерапевту, когда умерла твоя мать? – спросила Ева.
– Нет, я об этом даже не подумала. Наверно, меня так воспитывали, что мне такое и в голову не приходило. Я просто… ну, не знаю, продолжала жить как могла. Но на этот раз все по-другому, я понимаю. И я все хочу сделать, как лучше для Бобби.
– Ну, значит, вы так и сделаете, – сказала Мира.
– Могу я поговорить с тобой минутку, Зана? – вмешалась Ева. – У нас ничего не выходит с цифрами, которые ты нам дала. Которые твой похититель заставил тебя запомнить.
– Я не понимаю.
– Мы ничего не находим, нас эти цифры никуда не ведут. По правде говоря, их слишком много. Может, ты их перепутала или что-то добавила?
– Ой, я не знаю. – Зана всплеснула руками. – Я была так уверена… Я повторяла их снова и снова, как он велел. Я повторяла их даже потом… когда он ушел. Но мне было так страшно! Что же делать, что я могу сделать?
– Мы могли бы попробовать гипноз. – Ева отпила кофе, на секунду встретившись взглядом с Мирой. – И это была еще одна причина привести сюда сегодня доктора Миру. Я хотела, чтобы ты с ней познакомилась, освоилась, если мы пойдем по этому пути. Доктор Мира часто помогает департаменту в таких делах.
Мира подхватила брошенный Евой мяч.
– Это могло бы помочь. Мы могли бы под гипнозом вернуть вас обратно к моменту похищения. Я проведу вас через события и в то же время позабочусь, чтобы вы чувствовали себя в полной безопасности.
– Ой, я не знаю. Я просто не знаю. Гипноз… – Зана подняла руку и стала перебирать золотые цепочки у себя на шее. – Я не знаю. Меня это пугает. Мне надо подумать, я сейчас не могу думать ни о чем, только о Бобби.
– Это могло бы помочь нам найти того, кто убил мать Бобби. – Ева решила нажать сильнее. – А если Бобби узнает, что человек, ответственный за убийство его матери, задержан, отдан под суд и понесет заслуженное наказание, это будет способствовать его выздоровлению. Доктор Мира?
– Да, это истинная правда. Хотите, я пришлю вам информацию, чтобы вы лучше поняли суть вопроса?
– Да, это было бы здорово. И все же… Я не знаю. Одна мысль о том, что придется вновь через это пройти, хотя бы мысленно, приводит меня в дрожь. Я не такая сильная, как ты, – обратилась она к Еве. – Я обыкновенная.
– Обыкновенные люди каждый день совершают необыкновенные вещи. – Мира с улыбкой встала. – Я пришлю вам информацию, Зана, и буду счастлива поговорить с вами еще раз, если вы решите, что это может помочь.
– Спасибо вам большое, спасибо. Спасибо вам обеим. – Зана встала и протянула обе руки Еве. – Для меня это очень много значит – знать, что ты так много делаешь для нас.
– Я с тобой свяжусь. Организую транспортировку в больницу. Тебе позвонят, когда машина будет здесь. Я тоже постараюсь заглянуть к Бобби, но если не получится, передай ему мои наилучшие пожелания.
– Обязательно.
Ева молчала, пока они не оказались в лифте.
– Ну, и как вам?
– Не знаю, насколько я сумею быть вам полезной. Ее поступки и реакции полностью вписываются в рамки ожидаемого. Ее ответы правдоподобны. Я готова признать – под вашим непосредственным давлением, – что они, пожалуй, кажутся заученными по учебнику. Но учебник был написан именно потому, что существуют такие реакции на насилие и психологические травмы.
– Она уклонилась от гипноза.
– Вы тоже, – напомнила Мира. – Это типичная первая реакция на предложение.
– Ну, меня гипнотизировать бесполезно, это не поможет поймать убийцу. Если бы она согласилась, я проспорила бы пари на миллион долларов самой себе. Она вчера ела попкорн.
– Для утешения.
– И почти прикончила бутылку вина.
– Я бы удивилась, если бы она совсем не пила.
– Вы правы, – раздраженно признала Ева. – Вы мне совсем не помогаете. Она сегодня съела плотный завтрак и, я держу пари, заказала в номер шикарный ужин вчера вечером.
– Не все под воздействием стресса отказываются от еды. Люди нередко используют пищу в качестве утешения, иногда даже переедают. Это своего рода компенсация. Все эти факты можно толковать в ту или в другую сторону. Мы обе знаем, что у вас только интуиция, наитие – называйте, как хотите, – и никаких доказательств. Даже косвенных на данный момент.
– Черт! Вот в следующий раз возьму и не отвезу вас домой.
Выйдя из лифта, Ева направилась прямо к начальнице охраны.
– Вы получили заказы на обслуживание в номерах?
– Да. Ваши люди из охраны ничего не заказывали. Наша гостья заказала жареного цыпленка с молодой картошкой и морковью. На закуску она заказала салат с крабами, а на десерт лимонный торт. Из напитков взяла бутылку мерло и бутылку родниковой воды.
– Хороший аппетит, – заметила Ева.
– Да. Похоже, она старается держать себя в форме.
Ева оценила здоровый цинизм.
– Мне понадобится запись любых телефонных звонков из ее номера.
– Я так и думала. Три исходящих звонка. Один в больницу вчера вечером, два в больницу сегодня утром. Входящих нет.
– Хорошо. Спасибо.
Ева вышла из гостиницы.
– Черта с два преданная жена будет дуть вино и объедаться лимонным тортом, пока муж лежит в больнице! Вы бы стали?
– Нет. И вы бы не стали. Но есть торт – это не преступление, и я должна повторить: это вполне нормальная реакция.
– А почему она не связалась с другом и партнером Бобби, не сообщила ему, что Бобби попал под машину?
– Может быть, она звонила ему с личного телефона.
– Ну, это мы проверим. Держу пари, она не звонила. А знаете почему? Потому что не хотела, чтобы он примчался сюда или названивал ей поминутно, требуя последних новостей. Ей хотелось побыть одной и спокойно доесть свой гребаный торт.
Мира не выдержала и засмеялась. Ева бросила на нее осуждающий взгляд.
– Извините. Я знаю, что это не смешно, просто у вас получился такой яркий образ! Если хотите психологический портрет, я вам его дам.
Она села в машину и пристегнулась.
– Объект – молодая, неопытная женщина, по всей видимости, привыкшая к тому, чтобы ей говорили, что надо делать, и внутренне согласная с таким положением. Она ждет, что решения за нее будет принимать муж, сама же она ограничивается домашней сферой. Для нее это зона комфорта. Она любит привлекать к себе внимание, хотя в то же время она стеснительна и пуглива. По натуре она аккуратистка и склонна к подчинению.
– Или она натянула на себя эту характеристику как трико.
