С начала июня 1941 г. развернулась активная работа по доведению до необходимого уровня текстов главных директивных документов, которые отражали суть пропагандистского обеспечения «лозунга наступательной войны».
В проекте директивы ГУППКА «О задачах политической пропаганды на ближайшее время» идея о необходимости всестороннего воспитания личного состава Красной Армии в духе подготовки к «всесокрушающей наступательной войне» и перестройки с этой целью всей пропагандистской работы была сформулирована довольно недвусмысленно.
Как отмечалось в документе, в международной обстановке, в жизни Советского Союза и Красной Армии «за последнее время» произошли значительные изменения, которые необходимо учитывать во всей пропагандистской работе.
В области внешнеполитической эти изменения выразились, по мнению составителей документа, в следующем: расширение военных действий на балканские страны, Ближний Восток и Африку, смена Германией лозунгов «освобождения от цепей Версаля» на завоевательные, экономические затруднения воюющих держав и резкое снижение жизненного уровня «трудящихся всего капиталистического мира».
В жизни Советского Союза были отмечены такие позитивные явления, как «неуклонный рост политического, экономического и военного могущества», «блестящие успехи внешней политики», позволившие, в частности, присоединить Западную Украину и Западную Белоруссию, в результате чего «капиталистическому миру пришлось потесниться и отступить».
В жизни Красной Армии составители директивы ГУППКА отметили, исходя, естественно, из сталинских указаний от 5 мая 1941 г., завершение перестройки и методов обучения и воспитания войск на основе опыта современных войн, перевооружение на базе новейшей военной техники, возрастание роли и мощности танковых и моторизованных дивизий, рост политической сознательности, дисциплинированности, идеологической сплоченности.
В вышеупомянутой директиве делался вывод, что новые условия, в которых живет СССР, «чреватая неожиданностями» международная обстановка, наконец, задачи, поставленные большевистской партией и советским правительством перед Красной Армией, требуют «решительного поворота в пропагандистской работе, большевистского воспитания личного состава в духе пламенного советского патриотизма, революционной решимости и постоянной готовности перейти в сокрушительное наступление на врага».
Однако, как подчеркивалось в проекте директивы, все перечисленные изменения на международной арене, внутри страны и в Красной Армии не нашли должного отражения в пропаганде и агитации. Уже в который раз указывалось на наличие «пацифистских настроений», на то, что пропаганда носила «мирный характер». Исходя, вероятно, из решения ГВС от 14 мая 1941 г., авторы проекта директивы ГУППКА указали на то, что пропагандисты «перестали критиковать враждебную фашистскую идеологию» и обличать «реакционную политику германского империализма, направленную на покорение и закабаление других народов». Более того, они не разоблачали «имеющиеся неправильные представления о германской армии как о якобы непобедимой».
Перечисленные недостатки в пропагандистской работе, как подчеркивалось в документе, способны «ослабить политико-моральную силу, понизить боевую активность, воинственный, наступательный дух Красной Армии». В этой связи в проекте директивы ГУППКА «О задачах политической пропаганды в Красной Армии на ближайшее время» предлагалось поднять пропагандистскую работу на уровень стоявших перед РККА «задач всемирно-исторического значения». Все формы пропаганды, агитации и воспитания требовалось «направить к единой цели – политической, моральной и боевой подготовке личного состава к ведению справедливой, наступательной и всесокрушающей войны».
Далее разъяснялось, что возросшая политическая, экономическая и военная мощь СССР позволяет ему осуществлять «наступательную внешнюю политику, решительно ликвидируя очаги войны у свои границ, расширяя свои территории». Эта наступательная политика выразилась, как подчеркивалось в директиве, в присоединении Западной Украины, Западной Белоруссии, в войне с Финляндией.
Из всего вышеизложенного делался закономерный вывод: поскольку сила СССР постоянно возрастает, Красная Армия и советский народ, обороняя его, «обязаны действовать наступательным образом, от обороны переходить, когда этого потребуют обстоятельства, к военной политике наступательных действий».
Далее в проекте директивы пересказывались основные положения сталинской речи 5 мая 1941 г., касающиеся причин успехов Германии и поражения Франции во Второй мировой войне. Эти же положения были положены в основу разъяснений того, каким образом следует развенчивать «миф о непобедимости германской армии». Помимо сталинских выводов о «самодовольстве», «зазнайстве», «головокружении от успехов», которыми якобы страдал вермахт, в проекте директивы много внимания было уделено доказательству наличия «серьезных экономических трудностей», которые возникли у Третьего рейха в связи с затяжной войной. Указывалось, что германская армия – большая сила, которую трудно отрицать. Но, как подчеркивали составители проекта директивы ГУППКА, по мере затягивания боевых действий «военная мощь Германии ослабевает».[631]
Эти и другие подобного рода характеристики вермахта настраивали на недооценку силы потенциального противника. Лекции и доклады, которые читались личному составу Красной Армии, порой проводились «на высоких» оптимистических нотах. Одним из самых распространенных анекдотов, использовавшихся докладчиками, был следующий.
Молотов спрашивал Риббентропа, зачем немцы разместили у границы армию численностью в 2 млн. чел., на что последний отвечал: «Мы отвели сюда свои войска на отдых».
В ответ на подобный вопрос германского министра иностранных дел следовала тирада его советского «коллеги»: Красная Армия сосредоточила у западных границ 2,5 млн. человек, чтобы «обеспечить отдых» германским войскам. Однако мало кто открыто говорил на лекциях и докладах в мае – июне 1941 г., какая мощная военная сила имелась у Германии и какой первоклассной боевой техникой она была оснащена. Отсюда – незнание всей правды о потенциальном противнике, плохое представление о размерах опасности. Преобладавшей была «традиционная» точка зрения: «быстро расправимся с агрессорами и войну будем вести на их территории».[632]
Для разъяснения основ внутренней и внешней политики СССР, проблем Второй мировой войны намечалось использовать политические занятия с красноармейцами и младшими командирами, марксистско-ленинскую учебу начальствующего состава, изучение сопредельных стран, доклады, лекции, массовую работу и красноармейскую печать. Армейским газетам следовало «придать боевой характер». В задачу армейской печати входило, как подчеркивалось в проекте директивы ГУППКА «О задачах политической пропаганды в Красной Армии на ближайшее время», не только обучение технике военного дела, но и политическое воспитание красноармейцев и командиров. Все политработники, командный состав, партийные организации, делался вывод в этом важном документе, должны были «возглавить поворот в пропаганде и обеспечить реализацию» этой директивы «не на словах, а на деле».[633]
