Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 116
— Мир тебе, сын мой!
Молодой человек отвесил низкий поклон и слегка коснулся тонкими холодными губами дарованной руки. Конрад невольно поморщился.
— Хассо, пришло время выполнить одно важное поручение. Следуй за мной.
Епископ повернул ключ в замке кабинета, закрывая его от любопытных и ревностных слуг, подошел к письменному столу, стоящему возле камина и, нажав рукой потайной рычаг, спрятанный в одной из его массивных ножек, подождал, пока створка стены, на которой красовался выложенный голубым тосканским мрамором очаг, с легким скрипом не отъедет в сторону, открыв потайную лестницу, ведущую вниз.
Один за другим мужчины спустились по темной винтовой лестнице в подвал. Хассо, впервые попав в святая святых, замер у входа, боясь войти в небольшое по размерам помещение лаборатории, забитое колбами с порошками, изогнутыми ретортами и замысловатыми змеевиками, закрепленными в штативах резервуарами с выпаривающимися жидкостями.
Епископ с несвойственным для столь преклонного возраста изяществом проскользнул между столами, прошел в дальний угол подвала и надел длинные кожаные перчатки и маску на лицо. Бросив такую же маску в сторону удивленного вассала, открыл медный чан и длинными металлическими щипцами вытащил из него мертвого облезлого грызуна.
Хассо вскрикнул от страха и, не теряя времени, приложил подобранную с пола маску к лицу.
— Сын мой, пришло время поразвлечься. Овцам в пригородах Марцелля не терпится узреть деяния врага рода человеческого, так исполним их невинное желание. Начнем ежегодную жатву в его честь. Кинь уморенную чумой крысу в один из колодцев в Фогельбахе. Мне давно не терпится прогреть старые кости у инквизиторских костров.
— В Фогельбахе? Почему именно там? — спросил ошеломленный Хассо.
Конрад удивленно вскинул брови. Надменность его проросла шипами льда. Слуга впервые посмел обдумать приказание и задать вопрос. Все прежние поручения выполнялись беспрекословно. Через какое-то время черты лица священнослужителя смягчились, и он произнес мягким голосом:
— Пора повидать старых знакомых. Думаю, тебе также не терпится свести кое с кем счеты?
Смертельно побледневший Хассо не посмел перечить. Схватив валяющийся в углу холщовый мешок, поднес его на вытянутых руках и испуганно зажмурился. Крыса упала внутрь.
Синие глаза епископа самодовольно блеснули.
— На несколько недель с моей скукой будет покончено, — прошептали его красиво очерченные губы, а уголки рта вздернулись в легкой ухмылке вверх.
Смертельно бледный Михаэль молча положил пергамент на стол.
Регина вздрогнула и, скрестив руки на груди, в задумчивости откинулась на спинку стула. Увидев, что сын вернулся из города один, она догадалась: рука Богини направила девочку на зов сердца. Разве кто-то уходит от предначертанного? Знала она и то, что сердце ее приемного сына окончательно разбито. Ему сейчас необходим искренний совет, участие и поддержка.
— Что там, Михаэль? Прочти! Глаза отказывают мне, — прозвучал ее голос.
— Матушка, я вернулся за ней в храм, а беглянки и след простыл. Она оставила меня, не открыв имени того, кто дорог ей больше собственной жизни и жизни нашего будущего ребенка.
— Не вини ее сгоряча, мой мальчик. Тем более не упрекай жизнью нерожденного. Не вольна она была в выборе и также не ведала, что ответит ему взаимностью. Я открою тебе имя соперника: его зовут Яков Циммерманн, он марцелльский живописец и ее давнишний друг.
— Друг, о котором я не знал ничего. Кем же был тогда для нее я? — Михаэль сжал от злости кулаки.
— Разве не позволено иметь друзей много, а любовь только одну? Она полюбила его раньше, чем увидела тебя. Да и любить тебя ей не позволено… Лучше скажи, что написано в ее письме?
Михаэль, стуча зубами от волнения, вновь раскрыл скрученный пергамент и прочел его содержимое до конца.
Регина побледнела.
— Значит, те нелепые слухи об аресте Якова, что я утаила от Птички, — правда. Чем же он прогневил ваших святош?
— Не знаю, матушка. Глупый священник, который передал послание, лишь намекнул на содеянное. По Марцеллю ходят слухи, что богомазом была осквернена икона с божьим ликом.
Регина усмехнулась:
— О, глупость людская… Сотворили себе новых идолов и ради них готовы идти на смерть. Не осознавая, что прежние никуда неделись. — Она встала из-за стола, взяла приемного сына за руки. — Позволь дать тебе совет. Как бы ни задерживала тебя мать, не теряй ни минуты, поезжай следом за Кристиной, безумице грозит беда. Сама того не ведая, она отправилась в логово зверя, притаившегося среди монастырских стен.
Я никогда не открывала тайну, от кого рожден Хассо. Но теперь ты должен знать, Михаэль, каких врагов тебе стоит бояться. Твой молочный брат — сын славного в прошлом человека, позволившего себе властвовать над человеческими судьбами, изменившего нашей любви, посмевшего встать наравне с богами.
Но лишь на время его положение устойчиво, и он об этом знает. Поэтому спешит насладиться властью. Он менял имена, менял обличия, менял одеяния, присягнул ныне новому богу, но, продав лишь раз душу, он никогда не выменяет ее назад. Ледяному каменному сердцу тепло вернется лишь по доброй воле того, кто согласится на неравнозначный обмен. Но, вернув его, предатель станет уязвим и слаб как новорожденное дитя. Сотворенное им зло вмиг сотрет его с лица земли…
Поэтому вряд ли он решится еще раз почувствовать в своей груди стук и тепло человеческого сердца, — последние слова Регина произнесла очень тихо и прерывисто вздохнула, думая о своем. — Поезжай за ней. Если Кристина дорога тебе, прости и помоги… им, если это еще возможно. Обо мне не беспокойся. Я отжила свой срок.
— Матушка!
— Молчи! Я знаю, что говорю. А ты слушай внимательно. Избегай Хассо. Человек в нем умер, осталась волчья суть. И остерегайся высокого мужчины с ярко-голубыми глазами. Не знаю, чью именно личину он ныне избрал, но от него исходит смертельная опасность. Узнать его можно по широкому золотому кольцу, что он носит на правой руке, на котором выгравированы три рунических знака. Но еще хуже, если голубоглазого человека ты встретишь без кольца.
Слушайся своего сердца, сынок, и береги его пуще зеницы ока.
Михаэль не понял:
— Что беречь? Свое сердце?
— Да, и это мой тебе последний завет! Не допусти туда холод. Пока оно горячее, ты живешь. Ты любишь. Ты существуешь. Стоит ему окаменеть, словно бешеная белка побежишь по замкнутому кругу. Как и он.
Михаэль испуганно взглянул на Регину, решив, что та бредит. На длинных черных ресницах ведьмы дрожали слезы. Она впервые не прятала их от своего молочного сына.
Сказка Шварцвальда. Тюрьма
Почтовая повозка, в которой ехала Кристина, обогнула по широкой дуге величественную гору Фельдберг и спустилась в долину Рейна. Перед уставшей женщиной отрылся захватывающий вид на огромный город из красного песчаника, укрывшийся под черепичными крышами, рассеченный пополам извилистой рекой, водная поверхность которой сверкала на солнце словно чешуя приготовившейся к нападению змеи.
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 116
