1
– Дьявол, какое премерзкое чувство, – произнесла Франсуаз.
– Ты права, ежевичка, – живо откликнулся я. – Что-то мне подсказывало, не стоило есть эти пармезаны. А зачем, спрашивается, я стал их есть? Мало того что у меня дрянной привкус во рту, я еще чувствую себя ослом, раз не послушался внутреннего голоса.
– Если тебя беспокоит это, – девушка озорно улыбнулась, – то у меня есть прекрасное лекарство.
С этими словами она прильнула к моим губам и не отрывалась, могу поспорить, целых минут пятнадцать.
Учитывая, что Франсуаз перед этим съела добрую дюжину пармезанов, достоинства ее поцелуя для освежения полости рта были весьма и весьма спорными. Однако я не стал заострять на этом внимания и ограничился тем, что незаметно положил на язык пару мятных лепешек.
– Помогло? – спросила Франсуаз.
Ее настолько распирало от самодовольства, что я удивился, как оно у нее из ушей не вытекает.
– Просто нет слов, – ответил я, нимало не покривив душой. – Но если тебя беспокоят не пармезаны, тогда в чем дело?
На красивом лице демонессы отразилось такое недовольство, словно это ей, а не мне срочно требовались мятные лепешки для рта.
– Все эта чертова история, Майкл. Проклятое пророчество. Мы не знаем, что делать. Нам не известно, какая пакость должна произойти. Все, что мы можем, – это бегать в хвосте событий и собирать оплеухи, от которых остальные успели увернуться. Я так не могу.
– Френки! Все дело в твоем темпераменте. Ты привыкла к тому, что все вопросы решаются первым ударом кулака. Но так ведь не всегда бывает.
– Я не такая дура, как тебе кажется, – огрызнулась Франсуаз. – Послушать тебя, так у меня вообще мозгов нет. Но я действительно хочу это сказать – у меня такое ощущение, что мы застряли. Как пчела, попавшая в варенье. Все куда-то спешат, все знают, чего хотят, – но только не мы.
– Хорошо, – согласился я. – Ты не такая дура, как кажешься. Тогда я расскажу тебе одну историю, которая произошла со мной в Лернее.
Помню, была ночь. Я лежал на спине и смотрел вверх. В воздухе стоял волшебный туман – это рассеивались заклинания, которые во время боя накладывали наши и вражеские колдуны.
Вдруг я увидел, как что-то черное, большое и страшное надвигается на нас по светлому небу. Я не знал, что это. Я ничего не мог сделать. Будь это опасно, караульные маги давно подняли бы тревогу. Значит, темная масса, которая наползала на меня, была чем-то большим, чем враг. Я понял – это злое предзнаменование. На войне человек становится суевернее, чем в обычной жизни. Я смотрел на черноту и думал: какие беды ждут впереди наш отряд?
На мгновение волшебный туман надо мной рассеялся; теперь мой взор ничего не заслоняло.
Это было как откровение, Френки. Не было никакой черной тучи, не было зловещей темной субстанции, которая наползала на меня. Это отступали облака, и моим глазам открывалось прекрасное, бесконечное небо с золотыми звездами.
И тогда я понял, что самые дурные предчувствия могут рассеяться, а самые злые пророчества обернуться чем-то прекрасным. Меня это поразило…
– Ты был ранен, Майкл? – участливо спросила девушка.
– Ранен? – перепугался я. Я поспешно стал осматривать себя со всех сторон. – Где ранен? Когда? Видна кровь?
– Не сейчас, Майкл! Тогда, в Лернее. Ты лежал раненый, среди павших в бою?
– Это еще почему? – Я обиделся. – Просто я устроился на стогу сена, после… Э… В общем, собирался спать. Умеешь же ты, Френки, все опошлить.
2
– Постарайся ни с кем не драться на базе наемников.
– Я ни с кем не дерусь, – ответила Франсуаз.
– Конечно, – подтвердил я. – В прошлый раз ты выбила одному человеку зубы, сломала другому шею и отрубила третьему нос – и все потому, что когда-то они сражались против тебя и захотели реванша.
– Это не считается, – возразила Франсуаз.
– Пожалуй, – кивнул я. – Раз ты вырубила всех троих до того, как они успели оказать сопротивление, то, разумеется, это не называется «драться».
– Я не знала, что это был его нос. Обычно его не носят… на этой части тела.
– Он тоже его больше не носит, – согласился я. – Никак.
Здание было окружено защитным энергетическим полем, и волны астрала, голубые и светло-золотого цвета, пробегали по металлическим ограждениям.
Немало людей, которым заказан вход в штаб-квартиру наемников, захотели бы рассчитаться с ее постояльцами. Подобные базы можно встретить во всех уголках мира, и выглядят они почти одинаково, то есть почти никак.
Их стиль – это отсутствие стиля, строгий практицизм и минимализм. Люди, которые появляются здесь, сделали убийство своей профессией; некоторые из них имеют свой кодекс чести, некоторые убивают всех подряд, лишь бы за это платили.
Многие из первых, если познакомиться с ними поближе, оказываются еще более отвратительными, чем вторые.
– Жаль, что нам не удалось застать Чис-Гирея, – заметила Франсуаз. – Разгуливал бы он теперь без головы. Пока Колин Зейшельд пудрил нам мозги, Карго и Иоахим не сидели без дела. Как нам теперь их найти?
– Оба они куда-то спешат, чего-то ищут, – произнес я. – А чем больше человек задает вопросов, тем больше поднимает пыли. Наемники всегда в курсе всего. Они подскажут нам, где нужно искать… Если захотят, конечно.
Два голема стояли у входа в здание. Големы не люди, они не имеют памяти и не умеют обижаться. Охранять базу наемников нельзя позволить самим представителям этой профессии.
Рано или поздно возле базы появится тот, кого стражнику-человеку захотелось бы убить, или наоборот. Подобная охрана принесет больше беды, чем способна предотвратить. Одна из основных обязанностей големов – следить, чтобы наемники не убивали друг друга.
