Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87
— А че не строит-то, конкретно?
— Да неувязочка получается. Если, как ты говоришь, они за контроль над заводом рубятся — то сначала надо это ЧП агентурно, такими вот Жориками подготовить, связать все, а уже потом выдвигать сюда своих. А то че получается — прибыли иришки, постояли рядом — и хуяк, ЧП! Палево, нет?
— Не, не вижу косяка. Это ты переносишь на них наши бывшие заположняки. Никто разбираться не станет — я думаю, все кто решают, уже давно подмазанные сидят и отмашку ждут. От генерала, который частникам охрану отдаст, до телепидоров. Все ждут только трупов — наших и хозяйских. Над хозяйками поплачут надрывно да со скорбью вселенской флажками накроют — погибли парни за идеалы демократии! Депутаты подпрягутся — доколе?! Где эффективность? Выскочит главная иришка и прогонит, что, мол, у нас будет полный заебок, только отдайте! А наши тушки с гневом праведным воякам предъявят — вот, типа, кто говорил, что спецзона зачищена?! А подать сюда Тяпкинса-Ляпкинса! И каждый при своем — Тяпкинс уволен, на пенсии генеральской кактусы в Аризоне окучивает. Иришки взяли подряд, и к ним атомные конторы в очередь становятся — а можно нам у вас поковыряться чуток? На взаимовыгодной основе? Депутаты ихние тоже рады: кто мерсу, кто кадиллаку. Телевизионщики за поддержку получили, кокаина накупили и на радостях друг другу отсасывают. Только нас с тобой в несвежем виде всему миру показывают — вот! Не все еще гладко в демократизированной России! Вот террорист Ахметзянов, у-у, видите, какая морда бородатая? Исламист! А вот известный националист и террорист Кирюха, он же Жирик! А также педофил и грубиян, — хохотнул Ахмет. — Да и Жорик этот с нами окажется — че, думаешь, с ним кто-то рассчитываться будет? Щасс. Тоже по СNN покажут, с дыркой в башке — «…и примкнувший к террористам vor v zakone по кличке Джордж, возглавлявший преступный мир Уральской оккупационной зоны». Ковчег, бля, чуешь, Кирюха? — каждой твари по паре…
— Сука, аж тошно от этих раскладов… Бля, да куда все на хуй катится, а, Ахмет? — злобно и как-то грустно ощерился Кирюха. — Куда ни кинь — везде эта пидарасня ебучая, за деньги свои сраные не то что маму, весь мир в говно втоптали… Страну кончали, все забрали, все! — и один хуй мало им, а!
— А хули ты хотел? Коли начал опускаться — все, конечная станция — даже не параша. Конечная станция — штаб генерала Духонина в Лунном военном округе. Это я к тому, что опосля таких движений им надо будет обязательно продемонстрировать — вот теперь на самом деле зачищено. То есть, чуйствую я нехорошее. Отчетливый такой запах бриллиантового зеленого, знаете ли…[174]Вот так, товарищ сосед Кирюха. Че делать-то будем?
Кирюха молчал, злобно глядя куда-то в себя. Ахмет немного подождал и поднялся.
— Ладно, пора мне. Че-то ты сегодня грустный.
— Загрустишь тут. Не, сучары, почему нас хоть теперь в покое не могут оставить, а? Пидарррасы!
Ахмет не ответил и пошел до дому, думая о том, что Кирюха, похоже, сегодня нажрется.
Два дня занимался по хозяйству, переделал все отложенные дела, сводил пса на озеро, даже подровнял бороду. Утром третьего снова пошел к базарным. Погода успела смениться, антициклон ушел, то и дело с неба начинало сыпать мелкой осенней моросью. Ахмет ежился, бредя по мертвому городу в утреннем тумане. Видимость была отвратительной, приходилось больше полагаться на слух и весь путь держать РПК наизготовку. Караул базарных проморгал его визит, и Ахмет не отказал себе в удовольствии — спрятавшись за торчащим из стены ригелем, дождался смены караула и только тогда громогласно объявил о своем присутствии. Сменяющийся караул проводил его ненавидящими взглядами — скрыть прокол у них не получалось по-любому, и старшему теперь не миновать Кирюхиного кулака. …Ничего, на некоторых Домах за это вообще вешают, — злорадно подумал Ахмет, поднимаясь на второй, к хозяйскому кабинету. — Ишь, расслабили булки… Хозяин базарных, оказывается, уже встал и спустился помыться во двор. Орехов, старый Кирюхин охранник, предложил обождать в караулке и начал ворчать, едва Ахмет переступил порог.
— Ахмет, ты вот че хозяину мозги ебешь ходишь? Тебе делать, что ли, совсем не хуя… Он потом ходит злой как собака, вон, ты шел — видел, болтается?
— Че, вздернули кого?
— А ты не видел как будто… Конечно, вздернули, не сам же вздернулся.
— На улице туман, не видать ни хера. Да я и не смотрел на ворота, ты ж знаешь, что я не с той стороны прихожу. Кого там вздернули-то?
— Да Женьку-столяра. Царство ему небесное, балбесу…
— А че натворил-то? Кирюха просто так по морде-то не выпишет, не говоря уж про вздернуть?
— Не скажи. Третьего дни, как ты ушел, так и началось. Закрылся, весь день ему Осетин бухло отправлял, к гостям не выходил, Немца не пускал. Даже баб на ночь не позвал, утром встает — медведь медведeм. Глаза красные, сам еще злее, чем со вчера. К вечеру смотрю: вроде отходить начал. И глядит уже не исподлобья, и со мной нет-нет, а словом перекинется, а тут, как на грех, Женьку и угораздило.
— Че угораздило-то?
— А караван они провожали, вчера караван заходил — Челябинские на Уфалей, без ночевки. Ну проводили, вертаются. Женька в свою комнату зашел, и че-то они с татарчонком новым зацепились опять. Я вот сколько уже говорил хозяину — рассели от греха! Нет, как об стенку горох… Ну, Женька-то сгоряча, видать, за нож и схватился. И порезать-то толком не успел, растаскивать уже начали… Мимо, как на грех — хозяин. Кровь увидел, взбеленился: «Ножи?! На ворота обоих!» Башкой мотнул, и дальше. Немец-то за ним кинулся, да куда там! Только татарчонка и отмазал, что нож-то один был, у Женьки.
— Дела…
Посидели молча, под укоризненное кряхтение поминутно ерзающего в кресле Ореха. Наконец в коридоре послышались тяжелые шаги Кирюхи.
— Здорово, сосед.
— Здорово, Столыпин.
Кирюха дернулся, придавил языкастого соседа тяжким взглядом. Приощерился было, хотел что-то рыкнуть, но удержался.
— Андреич, скажи Осетину, чтоб завтрак сюда отправил, — и вернул взгляд на Ореха. Видимо, тот спросил глазами насчет Ахмета. — Да. На этого халявщика тоже.
Кабинет Кирюхи — да, это было нечто. Он не только выставлял на всеобщее обозрение все комплексы хозяина, но и, что называется, внушал. Видимо, где-то под бугристым солдатским черепом таились нешуточные таланты пиарщика — на севшего в гостевое кресло посетителя обрушивались удивительно точно дозированные потоки сигналов, заставляющие слепо, на символическом уровне уверовать в могущество, богатство и силу хозяина этого помещения. Кирюха опустился в глухо хрустящее огромное директорское кресло.
— Подумал я тут. Знаешь, мне в голову ничего не приходит. Хоть так, хоть эдак — труба. Зачистят нас всех по-любому, и дрыгаться бесполезно. Химией, бактериологической ли мерзостью какой, или той херотенью, помнишь? арсенал РВСНовский которой зачищали? Ну, без разницы. Короче. Буду пока жить как раньше, а изменится что, тогда и репу чесать.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87
