— Алик, вернись, пожалуйста, на свое место.
Мальчик хотел уже отойти, когда Лена удержала его за рукав. Алик попытался вырваться, но девочка не отпускала.
Окно было большое, почти во всю стену, но конденсат на нем мешал все хорошенько разглядеть. Лена протерла рукой стекло. Получился небольшой «иллюминатор», в который открывался вид на площадку для игр. «Иллюминатор» постепенно уменьшался, и девочка отошла в сторону, давая мальчику возможность в него заглянуть. Для этого Алику пришлось привстать на цыпочках.
— Видишь? — прошептала Лена.
Голос ее задрожал. Впервые в нем слышалась растерянность.
Площадку для игр покрывал глубокий слой свежевыпавшего снега. Больше всего его собралось в ее дальнем конце.
Мир мог бы показаться девственно белым и нетронутым, если бы не борозда, змейкой извивающаяся через игровую площадку. По краям ее лежал вывороченный снег.
— Это он? — чуть слышно выдохнула Лена.
Мальчик поднял руку и протер стекло. Борозда сворачивала к зданию школы и проходила всего лишь в нескольких дюймах от окна, из которого он сейчас выглядывал, а после скрывалась из виду за углом, где находился зал. Мальчик скользнул вдоль окна, протирая рукавом стекло. Когда чья-то рука схватила его за плечо, он застыл на месте, решив, что это дед. Развернувшись, мальчик увидел учителя Навицкого.
— Почему бы всем не сесть и не продолжить наш урок? Потом мы сможем со всем разобраться.
Как сказать учителю, что не с чем тут разбираться, что ему срочно нужно уходить? Он уже слышал звуки, предвещающие приближение деда: тяжелое зимнее дыхание, стук каблука, шлепанье усохшей ноги…
Рука учителя на плече вынудила мальчика вернуться на свое место за партой. Все смотрели на него, но только Лена понимала причину столь странного поведения. Алик опустился на стул, и Юра протянул ему карандаш. Конец его был изжеван.
Мальчик обернулся и посмотрел на окно, выходившее на задний двор школы, отведенный под стадион, — летом мальчики играли там. Но сейчас стекло покрывали ледяные узоры, видимости через него не было никакой. Человек мог стоять совсем рядом с другой стороны, и никто бы его даже не заметил.
Глаза мальчика встретились с глазами Лены. Они взывали… Они молили… И хотя учитель продолжал на нее посматривать, девочка протерла рукой стекло и выглянула наружу. Потом едва заметно отрицательно покачала головой.
Учитель продолжал забрасывать класс вопросами. Они сыпались, словно горох, в едином ритме.
Но был еще один звук, долетающий до слуха мальчика.
От окна за спиной доносилось знакомое поскрипывание.
* * *
Мальчик поднял руку и только потом подумал, зачем ему это. Сработал инстинкт. Впрочем, учитель заметил его поднятую руку.
— Что, Алик?
— Мне надо выйти.
Навицкий кивнул.
— Хорошо. Я отведу тебя через минуту.
Опустив руку, мальчик понял, что учитель решил, будто ему нужно в туалет. Но он не пользовался туалетом. Ямок в земле и листьев вместо бумаги всегда хватало.
— Нет, — шепотом сказал он, — мне надо уходить…
Закончить он не успел. В дверь постучали. Мальчик побледнел, словно его обсыпало снегом. Лена отодвинулась от стола, словно собиралась встать и тоже куда-то бежать.
Дверь открылась, и в класс заглянул дежурный.
— Что такое? — повысив голос, раздраженно спросил учитель.
— Там телефон в учительской… — растерялся дежурный.
— Кто звонит?
— К телефону… э-э-э… девочку из вашего класса… Лену.
— Лена на уроке! — делая ударение на последнем слове, напомнил учитель.
— Но ее мама говорит, что дело очень срочное…
— Можно?
Немного опешив, учитель кивнул и взмахом руки отпустил девочку. Оглянувшись в дверях, Лена встретилась взглядом с Аликом. Они не обменялись ни словом. Когда она вышла, мальчик почувствовал себя ужасно одиноко, хотя в классе было полным-полно детей.
Встав, несмотря на испуганный шепот Юры, мальчик протер стекло. На стадионе никого не было. Борозда проходила в каком-то метре от окна. В одном месте старик, похоже, остановился, потоптался на месте и двинулся дальше. Мальчик заметил в снегу хвою и стебель хвоща. Лес пришел в город вместе с его дедом.
— Алик, что ты делаешь?
— Мне надо уходить, — отворачиваясь от окна, ответил мальчик.
— Я же сказал, что через минутку…
Мальчик раздраженно пнул ногой стол.
— А я говорю: сейчас! — крикнул он. — Я должен уйти!
В классе послышались удивленные возгласы и смешки. Учитель, быстро пройдя между рядами, взял мальчика за руку.
— Хорошо, мы пойдем сейчас, Алик, — тоном, не допускающим возражений, сказал он.
У двери мальчик дернулся, пытаясь освободиться.
— Не в туалет! Мне надо обратно! Мне нужно в лес!
Рука учителя крепко держала его за плечо. Они вышли из класса. Дверь слева, ведущая в зал, была закрыта. Впереди хлопала дверь туалета: кто-то, должно быть, оставил там открытым окно. Вдруг стало очень холодно. Порыв ледяного ветра промчался школьным коридором, растрепав страницы выставленных на стеллаже книг. Подхваченный им лист бумаги закружился в воздухе, словно снежинка.
Учитель направился к туалету, но мальчик словно пустил корни в линолеум, пытаясь сопротивляться. Он знал, что холод исходит не из незапертого окна в туалете. Он повернул голову. Ветер, подвывая, мчался по коридору, тщетно ища выход, натыкаясь на окна, стены и перекрытия.
Пахло лесом на рассвете. И запах этот принес сюда ветер.
Звуки — резкие и мягкие. Бум! Чмок! Бум! Чмок! Бум! Чмок! Бум! Чмок!
Тьма за углом рождала эти звуки… эти запахи…
Человек был высоким, и передвигался он как-то странно.
Пальцы учителя крепче сжали руку мальчика.
С каждым шагом тьма разрасталась. У тьмы были руки. Тьма была увенчана снегом. Тьма была скрюченной и грязной…
— Алик! Быстрее в класс!
До слуха мальчика уже долетали слова, невнятно произносимые разорванным языком.
— Кто это, Алик?
Собравшись с силами, мальчик выдернул руку, которую сжимал учитель.
— Это мой дед, — всхлипывая, признался он.
Из-за спины учителя он видел неровные клочья приближающейся тьмы.
— Пожалуйста… Это мой дед…
Сзади были класс, зал и туалет, и каждый из них представлял собой тупик. Учитель толкнул мальчика в дверь, и он, споткнувшись, растянулся перед первой партой. Кто-то рассмеялся. Кто-то вскрикнул. Кое-кто, наделенный достаточной прозорливостью, встал и отступил в конец класса.
