Еще один последний выпад, один глубокий вдох, и Виктория отдалась на волю экстаза. Она ощутила, как уходит прочь, тает жгучая потребность освобождения и она плывет куда-то на облаке совершенного удовлетворения.
Проснулась Виктория с ясным предчувствием беды. Затем она вспомнила все подробности того, как Тринити ночью занимался с ней любовью, и это предчувствие рассеялось. Впрочем, первое же движение пробудило боль и скованность в руках и плечах. Она осмотрела свои раны. Некоторые выглядели ужасно. Несмотря на это, Тринити страстно любил ее.
Никогда больше не станет она беспокоиться о том, хочет ли ее Тринити. Если он любил ее даже в таком виде, он, несомненно, будет любить ее до конца жизни.
От яркого ощущения счастья Виктория рассмеялась. В последние дни случилось много такого, что она не забудет никогда. Жизнь была прекрасна, люди чудесны, а Тринити был самым замечательным из всех.
В сравнении с этим морем счастья все ее прошлые беды и неприятности казались пустяком. Она даже подумала, что стоит спустя какое-то время поехать в гости к родственникам в Алабаму. Она с удовольствием покажет Тринити своим высокомерным тетушкам. Наверняка их бесцветные благовоспитанные дочери не сумели найти мужей, даже отдаленно похожих на него.
Она перевернулась, решила встать, но передумала. Тринити уже оделся и ушел. Он, наверное, хотел проверить, как там Бен и лошади. Скоро он вернется, и они вместе позавтракают.
Ей очень нравилось завтракать наедине с Тринити. Даже когда они были на тропе и она его ненавидела и чувствовала себя ужасно, была какая-то магия в том, что они одни.
Она громко фыркнула. Эта жуткая поездка из Аризоны станет, наверное, легендарной в будущем доме Смитов, и ее будут долго рассказывать и пересказывать в их семействе. В конце концов она будет звучать так романтично, что станет совсем не похожей на то, как это было на самом деле. Она сама уже вспоминала только приятные вещи. Все неудобства, опасности и страхи были забыты.
Она надеялась, что, приближаясь к концу своих дней, сможет оглянуться на свою жизнь и увидеть именно это. Живя с Тринити, она должна будет примириться с его упрямством, но это ее не смущало. Лишь бы только не возникли на пороге какие-нибудь призраки из его прошлого... и пусть упрямится сколько захочет.
Его револьверы исчезли!
Виктория резко села на постели. Сначала она не обратила на это внимания, но если он всего лишь отправился навестить Бена, зачем ему оружие? Тревожное предчувствие вернулось. Она попыталась убедить себя, что это разыгралось ее воображение, но ничего не получалось.
Что-то было очень неладно... она это знала.
Виктория вскочила с постели и, быстро накинув халат, открыла двери в холл. Там было пустынно. Она пробежала по холлу до двери Вена. Сонный голос велел ей послать первого же брыкающегося пони в ад. Тем не менее она вошла в комнату.
– Вы что-то очень недружелюбно настроены нынче утром. Господи, какой же у вас жуткий вид! – воскликнула она, рассмотрев его. – С вами все в порядке?
Вся верхняя часть его тела была практически целиком забинтована. От бесчисленных царапин лицо опухло и воспалилось.
– Со мной все отлично, – пробормотал он, еле шевеля губами. – Мне так все это понравилось, что как только избавлюсь от бинтов, собираюсь поехать туда и повторить все снова.
На Викторию нахлынуло чувство вины. Бен сделал все, что мог, лишь бы удержать ее от поездки в гости к судье Блейзеру, а потом пожертвовал собой, защитив собственным телом от колючего терновника.
– Вам не стоило ехать впереди меня.
– Нет, стоило. Я выгляжу черт знает как, но это все заживет. А если бы я допустил, чтобы вы выбрались из тех проклятых кустов в таком виде, Тринити бы меня убил.
– Тринити исчез. Вы не знаете, где он?
– Он ничего не сказал, только удостоверился, что я еще жив. Но если вас интересует мое мнение, он отправился раз и навсегда разобраться с этой стервой Куини. Меня удивляет, что он не сделал этого раньше. А после вчерашнего я удивляюсь только тому, что он дождался утра.
Виктория бегом побежала назад в свою комнату. Не обращая внимания на собственные раны, она скинула халат и надела первую попавшуюся под руку одежду, которой оказался вчерашний изодранный наряд. Метнувшись в холл, она наткнулась на Бена, который, побаиваясь того, что сделает Тринити, если он не остановит Викторию, с трудом поднялся с постели.
– Вы не должны гнаться за Тринити. Я же не сказал, что он обязательно поехал убивать Куини. Я всего лишь сказали что так думаю.
– Это все равно. Вы ведь его хорошо знаете. Вы оба сходите с ума одинаковым образом.
– Что ж, если это комплимент, я от него отказываюсь.
– У меня нет времени на вежливость, – откликнулась Виктория. – Мне плевать на Куини. Меня волнует, что будет с Тринити. Если он убьет Куини, то погубит свою жизнь. И мою тоже.
Не обращая никакого внимания на изумленные взгляды, Виктория пробежала через вестибюль гостиницы, выбежала на улицу и остановилась, только добравшись до конюшни.
– Уехал отсюда Тринити Смит нынче утром? – спросила она у человека, сидевшего в дверях.
–Да, мэм.
– Когда?
– Около получаса назад.
– Он поехал вверх или вниз по улице?
– Вниз.
Значит, он поехал в сторону ранчо Блейзеров.
– Оседлайте Дьябло.
– Этот конь не любит, когда на него надевают седло, – пробормотал конюх. – Если я попытаюсь, он скорее всего меня покалечит. – И он даже не сдвинулся с места.
Виктория вышибла из-под него стул.
– Оседлайте мне Дьябло, или я покалечу вас хуже, чем он.
Мужчина поднялся на ноги и, смерив Викторию обиженным взглядом, направился к деннику Дьябло. Виктория набросила на Дьябло уздечку и держала его за голову, пока конюх его седлал.
– Он выезжал вчера, – жалостным тоном сообщил мужчина, подгоняя седло и подтягивая подпругу на норовистом жеребце. – Он наверняка вымотался.
– И все равно остается самым быстрым конем в Бандере.
Виктория взметнулась в седло. Дьябло даже не попытался встать на дыбы. Он вылетел как стрела из дверей конюшни и сразу пошел галопом.
– Да, быстр, ничего не скажешь, – проворчал конюх, снова усаживаясь у двери.
Виктории не понадобилось подгонять Дьябло. Он несся во весь опор. И хотя Виктория была полна тревоги за Тринити, она восхищалась быстротой, мощью и выносливостью этого замечательного жеребца. Если он передаст это своим отпрыскам, то сделает Тринити богачом.
Дорога казалась бесконечной. Она не допускала мысли, что может опоздать, и пыталась придумать, как убедить его оставить Куини в покое.
Виктория облегченно вздохнула, когда, обогнув купу ив, заметила в отдалений мерина Тринити. Он ехал неспешной рысью. Она сразу догадалась, что он еще не решил, что будет делать. Когда у Тринити все было определено, он скакал галопом. Узнав ее,он придержал коня.
