– Она сказала, чтоб мы верили тебе. Она сказала, что ты поможешь, – сказал охранник с небольшой платформы, привинченной рядом с глазком скрытой двери. Он был из тех, кто выглядел, как человек, но его жесткая кожа складками свисала с почти обнаженного тела, как пальто, которое велико на шесть размеров.
– Кто вы? – приглушенным голосом спросил Бреннан.
– Мы были глазами и ушами Хризалис, – гордо заявила копия Хризалис. – Мы передвигались по городу, никем из мира больших не видимые и не слышимые, и приносили ей новости, которые она с такой жадностью слушала. Она дала нам жилище, теплое, сухое и укрытое от глаз. – Она вытерла слезу с хрустальной щеки. – И вот она мертва.
– Это ведь ты, – сказал Бреннан мягким голосом, – писала мне записки и звонила?
– Все так, – сказала крошка Хризалис. – Мы только старались помочь. Когда мы поняли, что лишь сбиваем тебя с толку и вредим, то остановились. Мы лишь старались помочь тебе найти, кто убил нашу Хозяйку. Мы старались помочь и детективу, но тот лишь спрашивал наши имена и охотился на нас.
– Значит, вы знаете, кто убил ее? – спросил Бреннан.
Карлица помотала головой.
– Мы никогда не шпионили за Хозяйкой. Это было правило. Она любила свое одиночество даже тогда, когда оно наводило на нее грусть.
Бреннан кивнул.
– Но вы знаете, где она хранила свои папки.
– Она приходила, стучала, и мы впускали ее. Затем мы рассказывали ей истории, про которые мы узнали, сидя в наших укрытиях во внешнем мире. Она приносила нам еду и напитки, мы ели и пили, пока она записывала. Как-то она не приходила несколько месяцев. Мы написали ей сами, ведь без Хозяйки нам было несладко.
– Где? – спросил Бреннан. – Где вы писали?
Крохотный джокер указал крохотным пальчиком на каморку в конце коридора.
В проходе сидели другие соплеменники, смотрели на Бреннана испуганными, неверящими, сердитыми и грустными глазами. Один из джокеров, который был похожим на обезьяну, у которой слишком много ног, включил при приближении Бреннана затененную лампу. Еще группа пугливых шпионов Хризалис уставилась из других концов комнаты.
Комната была обставлена просто: удобное кресло, старинный письменный стол и лампа Тиффани. Тетради, подшивки и стопки листов загромождали стол. Проглядев их, Бреннан обнаружил обрывки сведений о сексуальной жизни политиков, о наркотических пристрастиях банкиров, о союзах копов и гангстеров и даже список, указывающий на оплошности «Доджерсов» с высокими мячами.
Бреннан нахмурился.
– Это оно и есть? – спросил он гомункулусу. – Как, во имя всевышнего, она умудрялась за всем следить? У нее не было компьютера?
– Ей не нужен был компьютер, – сказала Бреннану мини-Хризалис. – У нее была Мать.
– Мать?
На подмостках, расположенных вдоль задней стены, выросла стена плоти. Она была и серой, и розовой, пульсировала в струящемся ритме, как плывущая рыба-манта. Она была лишена черт. Около дюжины карликов висели на ней или же к ней приникли. Некоторые, очевидно, были с ней связаны чем-то вроде веревок, прикрепленных к их головам, конечностям или животам. Другие угнездились вокруг нее как бы в поисках безопасности и комфорта.
– Что это? – шепотом спросил Бреннан.
– Мать, – сказала маленькая Хризалис. – Мы – ее дети. Она не видит, не говорит вслух, но она говорит своим разумом. Он знает и помнит все, что мы ей шепчем, приникая к ее груди. Наша Хозяйка дала ей – и нам – убежище. В обмен она запоминает за Хозяйку.
– Она не может разговаривать? – спросил Бреннан.
Гомункула помотала головой.
– Только через своих детей.
Бреннан, который думал, что видел все виды джокеров, которые можно вообразить, покачал головой. Ему хотелось бы знать, где Хризалис отыскала это – ну, ее – и как они договорились. Ему хотелось бы услышать рассказ об этом, но сейчас не было времени. Потом он и маленькие люди соберутся и разрешат загадку. Сейчас же ему надо раскрыть убийцу.
– Как я могу поговорить с Матерью? – спросил Бреннан.
– Через нас. Или, – сказала она, – ты можешь найти то, что тебе нужно, в журнале Хозяйки.
– Ее журнал? – Ему это показалось как-то легче, чем иметь дело с Матерью. Ее еще надо было уметь спросить, а из журнала не надо было намывать золото. – Где он?
– Вот он, – сказала гомункула, указав на переплетенную в кожу книгу, лежащую поверх царящего на столе хаоса.
Когда Бреннан потянулся за ним, то услышал поспешные шаги оттуда, где их быть не должно. Он вовремя отшатнулся, когда в воздухе пронеслось нечто металлическое и невидимое, коснулось его щеки и оцарапало ее, оставив кровоточащую рану. Между ним и дневником, в пяти с половиной футах от пола, плавали коричневые глаза.
Послышался беспорядочный шум, гомункулы в большинстве попрятались по углам комнаты, затем материализовался Исчезник, наставивший пистолет на Бреннана.
– Сюрприз, сюрприз! – ухмыляясь сказал он. – Опусти свой чертов лук.
10.00 вечера
В парке было жарко и влажно, как у шлюхи во рту. Везде костры, и, переходя от палатки к палатке, от костра к костру в поисках Саши, они слышали крики и обрывки песен, эхом отдающиеся от деревьев.
В этот час, в ночь триумфа, даже такие, как он и Блэйз, по виду натуралы, приветствовались. Где бы они ни появлялись, джокеры пожимали им руки и хлопали по спине. Стоило им обернуться – предлагали выпить, стоило остановиться – прикалывали на одежду значок Хартмана. Ночь пьянила запахами шипящих на жаровнях колбасок, бродяжничьей похлебки, кипящей над кострами, пары белок, медленно поворачивающихся на вертелах. Словно тысяча алюминиевых сверчков, отовсюду слышались звуки хлопков, с которыми открывались банки с пивом. Люди были пьяны, возбуждены, взбудоражены и вообще сошли с ума, но это было радостное сумасшествие. Грег Хартман идет в президенты, он всех расцелует и все сделает лучше, он за джокеров и за все другие бедные проклятые души, собравшиеся в парке. Камелот сразу за углом.
Джэй спрашивал себя: что они будут чувствовать утром, когда проснутся и поймут, что Камелот превратился в Мордор.
– Хочу вернуться в отель, – снова заныл Блэйз. – Здесь скууучно.
– Эй, – сказал ему Джэй, – так делается история. Смотри кругом. Пробуй на вкус. Нюхай.
Блэйз подозрительно понюхал воздух.
– Всего лишь пиво, – сказал он. – Пиво и моча.
Это заставило Джэя рассмеяться – звучало как одна из его присказок.
– Может, из тебя и выйдет пи-ай, паренек.
– Устал я от всех этих глупых джокеров, – сказал Блэйз. – Вы должны разрешить мне контролировать их сознание. Думаю, они тебе лгут. Уверен, они знают, где Саша. Я могу заставить их сказать нам.
