О Болгере она говорила почему-то неуверенно, с сомнением, и Винтер держал это в голове, пока задавал ей другие вопросы.
— Но он не сказал, что пойдет прямо к Болгеру, когда вы виделись в последний раз?
— Нет, но это было ясно.
События выстроились в цепочку. Все совпадало. Но где напали на Бергенхема, в каком именно месте? Понятно, что не в скалах. Его туда привезли через поле.
Они обыскали квартиру Болгера.
— Может так случиться, что он выйдет на свободу? — спросила она.
— Нет, — ответил Винтер.
— Его арестуют?
— Завтра.
— Кто поверит моим словам?
— Есть и другие доказательства.
— Их достаточно?
— Да.
Но он лукавил. Точного ответа он не знал. Некоторые улики были, но не хватало главного. Внутренняя уверенность Винтера — не аргумент для суда. Он надеялся, что Болгер признается, но кто его знает…
— Вы нам еще понадобитесь, — сказал он перед тем, как попрощаться.
Она кивнула.
— В лодку я не вернусь.
— Вы боитесь?
— А что, это так неожиданно?
— Вы боитесь… кого-то другого?
— Был и другой убийца?
— Мы не знаем.
— О Боже.
Они помолчали.
— Я не знаю, куда мне деться. Кажется, у него был приятель, или как там его назвать.
— Вы его знаете?
— Нет.
Позвонил Макдональд со своей обычной интонацией, сочетающей расслабленность и сосредоточенность.
— Как с доказательствами? — спросил он.
— Надеюсь, наберем. Возможно, мы нашли оружие.
— Твой викинг обрадуется.
— Ему придется быть свидетелем, если мы не найдем чего-нибудь еще. Если Болгер летал и под другими именами.
— Ты же говорил, что Викингсон ненормальный?
— А что мы можем сделать? Он утверждает, что никогда в жизни не видел Болгера. В баре он бывал, но кто там не бывал? С чего бы ему запоминать бармена?
Макдональд молча слушал.
— Мы взялись за его товарища, Петера Моллера. Говорит, ничего не знает.
— А про браконьерство?
— Сказал, что у Викингсона не все дома и он не знает, о чем тот говорит. А у тебя как дела?
— По плану.
— Бумаги готовы?
— Почти.
— Сколько людей об этом знает?
— Только те, кому необходимо знать.
— Прекрасно.
— Может, это и ни к чему.
— Нет, пригодится.
— Ты получил фотографии?
— Вы, шведы, все на одно лицо, как клонированные. Как я проведу опознание по фотографии, если все как близнецы?
Голос заглушался помехами, вклинивающимися в беседу где-то над Северным морем.
— Тот же регион, тот же северный ветер, — удивлялся Макдональд, — но вы так сильно отличаетесь от британцев. Как это объяснить? Я не представляю.
— Абердин на той же широте, что и Гетеборг.
— Ладно, дай нам Бог удачи. Созвонимся.
Габриэль Коэн предложил Винтеру вести следующий допрос самому, но тот отказался. Он сидел на заднем плане, как тень прошлого. Он был готов уйти, если его присутствие помешает.
Заторможенность Болгера уступила место агрессии, он стал насмешлив и активен. Глядя на него, Винтер вспоминал резкого парня, с которым учился в школе. Он вечно был в движении и постоянно говорил о своем успехе в будущем, кем он станет и чего добьется. Он был неглуп и собирался показать, что он умнее, чем многие другие.
Винтер часами сидел и размышлял над поступками Болгера двадцать лет назад, его словами, над своими словами и вспоминал, как складывалась их жизнь все эти годы. Годы, которые гнались за ними, подступая все ближе, пока все не встретились в комнате для допросов.
Габриэль Коэн: Итак, вы не можете полностью объяснить, что вы делали в пятницу, тринадцатого марта.
Юхан Болгер: Я уже все сказал. Я был не в настроении и не желал никого видеть, поэтому оставался дома.
Г.К.: Это может кто-нибудь подтвердить?
Ю.Б.: Это уж вы сами выясняйте. Вы же сыщики, не я.
Г.К.: Для вас было бы лучше оказывать нам содействие.
Ю.Б.: Содействие? В чем? Я невиновен.
Г.К.: Вы уже говорили это много раз.
Ю.Б.: Но ваш большой начальник, там, в углу, этому не верит. С такими друзьями никаких врагов не надо.
Г.К.: В вашей квартире мы нашли три паспорта. Они выданы на имена…
Коэн зачитал имена, Болгер слушал.
Г.К.: Вам знакомы эти документы?
Ю.Б.: Никогда не видел.
Г.К.: Вы никогда не видели эти паспорта?
Ю.Б.: Их подкинули.
Г.К.: Кто может подкинуть три паспорта в вашу квартиру?
Ю.Б.: Ваш шеф. Эрик Винтер.
Г.К.: Вы утверждаете, что начальник отдела расследований полиции округа подбросил эти документы в вашу квартиру?.
Ю.Б.: Это же он туда вломился. Причем незаконно. Такому ничего не стоит подбросить улику — или как там это у вас называется.
Г.К.: У нас нет никаких сведений о том, что кто-то незаконно проникал в вашу квартиру.
Ю.Б.: Но я-то знаю.
Г.К.: Как использовались эти паспорта?
Ю.Б.: Вы не слышали, что я сказал? Я не имею о них понятия.
Они продолжали в том же духе. Винтер смотрел на профиль Болгера, более грубый и жесткий по сравнению с тем, что был двадцать лет назад. Они общались довольно тесно тогда и продолжали видеться все эти годы. Оба оставались холостяками, проигнорировав семейную жизнь, — или это она их проигнорировала. Винтер вспомнил семью Макдональда с конскими хвостами. А у него нет семьи, и, возможно, поэтому ему чего-то не хватает. Даже остатки семьи он не сохраняет — когда он последний раз звонил сестре?
Он думал, скучал ли Болгер по чему-либо. Фоном раздавались голоса — вопросы, короткие ответы — и сливались в один поток где-то посередине комнаты.
Коэн закончил допрос, и Болгера увели. На Винтера он не взглянул.
— Хорошо бы составить его психологический портрет, — сказал Коэн.
— Над этим работают, — ответил Винтер.
46
Макдональд позвонил опять, когда Винтер сидел, опершись лбом на руки, в буквальном смысле держа мысли в руках. Шли дни, свет и тьма сменяли друг друга, и новый ветер дул ему в лицо, когда он накануне переходил площадь Хеден. Там он вспомнил женщину, которой он вернул угнанную машину. Ее телефон был где-то у него записан, но лицо стерлось из памяти. Он пытался вспомнить, но ее черты расплылись под другим воспоминанием, смешались с другими лицами.
