Кодзима слушал объяснение Итимуры со смешанным чувством интереса и возмущения. Тот ловко плел свои небылицы. Однако, поскольку Кодзима знал, что это все выдумка, выходило, что и ему морочат голову.
Замысел Итимуры был ясен: внушить Исикари, будто смерть Манабэ всего лишь несчастный случай, а заодно преподнести ему свою версию истории со злоупотреблениями в фирме.
Задача была нелегкая.
Исикари сразу же заметил противоречия и резюмировал:
— Господин Итимура, но ведь в таком случае это может быть не несчастный случай, а самоубийство.
— Да нет, такого быть не может! — решительно возразил Итимура, но голосу его не хватало уверенности. — Просто Манабэ считал, что сможет, как директор, сам найти средство все утрясти. Он хоть и дал себя вовлечь в махинации, по наживаться на этом не собирался. Не было у него такого сознания своей виновности, чтобы из-за этого покончить с собой. Вчера он, когда выговорился, весь посветлел лицом и сказал, мол, теперь сможет спокойно поехать на рыбалку. К тому же, если бы он замышлял покончить с собой, разве не безумие было прихватить с собой на тот свет еще и Сугаи?
— Да, пожалуй что так. Никакой предсмертной записки-то не было?
— Мы еще не посмотрели. Похоже что нет. Оно и понятно, ведь Манабэ умирать не собирался.
Казалось, Исикари удалось убедить.
— Господин директор, тут, возможно, полиция явится с расследованием. Давайте им ничего о наших внутренних проблемах говорить не будем. Такое для фирмы чревато потерей доверия партнеров.
— Да уж, конечно, конечно, — кивнул Исикари с таким выражением на лице, которое должно было показать, что уж ему-то хорошо знакомы все сложности, которыми может быть чревата подобная ситуация.
Со злоупотреблениями разобрались окончательно в тот же день. Итимура с Кодзимой одного за другим вызывали участников махинаций, предъявляли им улики и снимали показания. Перед ними прошли Кисихара, Сасима, Симода с оптовой базы «Араи»… Конечно, допрашивать их по всей строгости, как в полиции, было невозможно, но тем не менее всех удалось расколоть и заставить сознаться.
Симода, Кисихара и другие признались, что активно участвовали в противозаконных действиях.
— Когда тебя так закупщик просит, отказать неудобно, — скривив в деланом смешке свою постную физиономию, заявил Симода.
— Так или иначе, вы признаете, что вывезли из супермаркета большую партию товара без накладных? Уже за одно это вы должны понести ответственность, — настойчиво сказал Итимура.
Симода заюлил, пытаясь найти выход:
— Так ведь это неправильно получается! Я на такую сделку пошел по просьбе господина Сугаи. Вещи-то какие?! Если и продашь их чуток, все равно даже расходов за перевозку не окупишь. Это мне впору компенсацию за убытки просить.
— Ну хорошо, коли так, верните сами вещи.
— Ха-ха-ха-ха! — рассмеялся Симода.
— Что смешного?
— Да нет, это я так, извините. Вы, наверное, просто не понимаете. Это же самый настоящий мусор, и больше ничего. Вот мы их старьевщику в утиль и сдали за два гроша. Честно вам говорю. Ну это же просто глупость получается! Потерпевший-то здесь я. Если не верите, что ж, можете через суд правды доискиваться, воля ваша.
— В таком случае предъявите квитанции от старьевщика.
— Запросто. В следующий раз вам их принесу. И квитанцию об оплате грузовика, которым это все в утиль отправляли, принесу.
Итимура и Кодзима переглянулись. Делать было нечего. Даже если бы удалось доказать, что Симода получил незаконную прибыль, заплатить его мелкая оптовая база все равно не могла бы. Примерно так же развивалось и следствие по поводу огромных платежей, проведенных по фальшивой квитанции о приеме.
— Мы, мелкие торговцы, в отличие от больших компаний вроде вашей «Исиэй-стор», по пустякам чеки не выписываем. Если б мы еще такую роскошь себе позволили, у нас бы небось и пары вещей не купили. Разве это жизнь?! В общем, мы, можно сказать, «Исиэй-стор» доверяли, а квитанции о приеме выписывали согласно их накладным. Если, паче чаяния, и были там липовые документы, так мы же от этого и страдали. Что? Не передавали ли мы при этом денег Кисихаре? Ну да, шел ему откат. Так ведь он так прямо и заявлял: «Не станете платить — все дела с вами прекращаю!» И что мы ему могли возразить? Мы люди маленькие. Ну, поступайте как знаете. Хотите судиться — будем судиться. Может, мы проиграем, а может, и выиграем. Попытаем счастья.
Итимура и Кодзима в конце концов должны были признать, что от такого изворотливого ужа ничего не добьешься. Самое лучшее будет просто порвать с ним все контакты и забыть о его существовании.
* * *
— Педераст несчастный! — с досадой бросил Сасима, когда ему показали присланные Манабэ улики — документы, подтверждающие факты злоупотреблений.
Одного этого слова было достаточно, чтобы Кодзима все понял. Это и была та «вся правда», которую Манабэ так хотел сохранить в тайне.
Когда расследование закончилось, Кодзима сказал Сасиме:
— Твои делишки тянут на криминал. Если сообщим в полицию, сидеть тебе в тюрьме, любезный. Но мы тебе дадим шанс. Только чтобы больше духа твоего не было в торговле. Человек ты еще молодой — не будем тебе портить трудовую биографию.
— Ох, пожалуйста! Да я ж не нарочно, бес попутал!..
— Ладно, Сасима, нечего попусту болтать. «Не нарочно!» — а сам сколько у нас за спиной темные дела крутил! Я твою гнусную натуру насквозь вижу!
— Напрасно вы так обо мне…
— В общем, учитывая твою мерзкую сущность, я хочу предложить тебе сделку.
— Сделку? — просиял Сасима, уже предвкушая какую-нибудь выгоду, хотя и не ведая, в чем она может заключаться.
— Вот-вот, сделку. С этого момента ты нигде и ни под каким видом не будешь упоминать об отношениях, существовавших между Манабэ и Сугаи. Ты мне должен это пообещать. Если сдержишь обещание, дело твое в полицию передавать не будем.
Сасима растерянно воззрился на Кодзиму. Им обоим была известна причина безвременной смерти Манабэ и Сугаи. Но речь шла о покойниках…
— Я понимаю, почему ты удивленную гримасу строишь. Ведь речь-то идет о мертвецах, да? Но и мертвых может коснуться бесчестье, так что я намерен их честь защитить.
— Ясно. Я буду держать язык за зубами. Но только про них и Кисихара все знает. Даже если я ничего и не скажу, все равно толку от этого мало…
— Кисихаре я поставлю такое же условие. Вы оба должны поклясться, что никогда-никогда ничего не разгласите.
— Хорошо.
— Если только я вдруг услышу, что ходят какие-то гнусные слухи и сплетни о Манабэ, тотчас передаю твое дело в полицию — когда бы это ни произошло.
— Ну это уж чересчур! Другие небось тоже знают.
