– Ротти мертв, как динозавр, черт… Да. Поганый зверь, пра'льно? – сказал он воодушевляясь. – Неудивительно, что эти уроды, ну, вымерли, что ли…
Я ухмыльнулась. Две грамматические ошибки, неправильное произношение и совершенно некорректное высказывание. Слава богу. Наконец-то Зак вновь стал нормальным.
– В общем, Бек, по крайней мере, я все равно выступаю в Нью-Йорке, в «Мэдисон-Сквер-Гарден». Еду домой. Се'дня вечером. И не вернусь. Так что я хотел те'я спросить… – Он взглянул на свою блестящую спортивную машину, незаконно припаркованную у края тротуара. – Я знаю, ты не захочешь, чтобы те'я видели в машине, похожей на презерватив, – он улыбнулся, – хотя вообще-то она подходит к твоей новой прическе, цыпа. Может, поедешь со мной? Можешь занять место Ротти на «Конкорде».
Я резко развернулась в сторону Джулиана… но его уже не было – он испарился, исчезнув в молочной дымке. Я неистово оглядывалась по сторонам, но ничего не могла разглядеть. Казалось, весь Ковент-Гарден был освещен лампочкой в сорок ватт.
– Ох, Зак. – Я глубоко вдохнула.
Этот мужчина до сих пор был настолько сексуальным, что я отваживалась смотреть только на отдельные части его тела. Шея. Лодыжки. Икры. Ягодицы. Что может приносить большее эстетическое наслаждение, чем аппетитная попка в обтягивающих джинсах «Левис» модели 501.
– Ты так ярок, так стремителен, так своеобразен… не говоря уже о твоем либидо, противостоять которому невозможно, но…
Закери любовно посмотрел на меня, лукаво приподняв брови.
– Ка'да я приеду домой и посмотрю эти слова в словаре, мне будет приятно, верно?
– Да, тебе будет приятно.
Я застенчиво поцеловала его в щеку. Он пахнул костром и ирисками. Но у моей туристической визы на планету Либидо истек срок годности.
Он подбросил ключи от машины и легко поймал их одной рукой.
– Ну?
– Интересно, у тебя есть песни об избалованных и разочарованных тридцатитрехлетних женщинах, которые оставляют своих мужей в погоне за мечтой… а теперь хотят к ним вернуться?
– Так, – он сконцентрировал на мне свой топазовый глаз. – У те'я ко мне больше ниче нет?
Я дернула его за волосы.
– Идеальный перетрах на одну ночь превратился в целый год значимых отношений.
– Они ведь и правда были значимыми, да?
– Да… Но я буду только стеснять тебя, Зак. Почему бы тебе не спеть мне что-нибудь вроде «Мне так жаль, это было так прекрасно, но у нас никогда ничего не получится…»?
Зак на секунду прижал меня к своему горячему телу, пробрался к машине, уселся за руль, включил мотор и исчез. Фары цвета яичного желтка колыхались в грязном свете, пока тот не поглотил его.
Я тяжело уселась на ледяной край тротуара около женщины в запятнанных трусах и сером лифчике, укутанной в одеяло от Армии спасения. Она что-то бормотала себе под нос. Одиночество взвыло бы, глядя на меня. Я чувствовала, как иссыхаю. Меня колотила дрожь. Пожилая женщина предложил глотнуть из бутылки… Но какой смысл? Все сразу выльется у меня из глаз.
* * *
Когда через несколько часов Кейт на полной скорости влетела в свою квартиру в Блумсберри, она обнаружила меня на полу гостиной. Я сидела скорчившись и вполне сошла бы за когтеточку ее омерзительной кошки.
– Что случилось?
– Джулиан расстроил планы Роттермана. Он рассказал о нем всем – органам, ФБР и ЦРУ, – и они приехали и арестовали его. А с меня на радостях сняли все обвинения.
– Он пошел на это? Ничего себе! Ты сказала, что все еще любишь его? – требовательно спросила она.
– Нет.
– Почему, черт возьми, нет?
– Потому что он меня не любит. После всего, что я ему причинила.
– Ты дуреха, каких свет не видывал! Роттерман был его клиентом, так ведь? А Джулиан юрист. Парень нарушил свои профессиональные обязательства. Адвокат выдал сведения о своем бывшем клиенте! За такое его могут отстранить от работы! Ты понимаешь?
– Отстранить? – Я с ужасом уставилась на нее. Шок волной прокатился по всему телу, словно на мне испытывали ядерное оружие. – Но он же любит свою работу!
– Но тебя он любит сильнее. Мать твою, Бекки, да вы просто предназначены друг для друга. Ваша проблема не в вашей непримиримой непохожести… а в поразительном сходстве. Вы оба просыпаетесь, когда полдела уже сделано, господи прости… Неужели ты правда хочешь стать такой, как я? Дурой, не знающей наслаждения, боящейся каких бы то ни было обязательств? Секс, правда, лучше, чем прыжки с парашютом. Но любовь еще лучше. Ты была права. Счастье – это вовсе не умение смириться с тем, чего у тебя нет, – твердо сказала Кейт. Она театральным жестом указала мне на дверь. – Ты можешь еще успеть в церковь.
Расплывчатое ощущение отчаяния затвердело, превратившись в тревожное напряжение. Я бегом спустилась по ступенькам и прыгнула в ближайшее такси.
Последнее время так часто приходилось проглатывать свою гордость, что я уже знала ее на вкус. М-м-м. Еще гордости, пожалуйста. Требовалось секунды две, чтобы переварить ее… но в такси я поняла – мысли о том, что я буду плохой женой и плохой матерью, были неправильными. Посмотрим правде в глаза: идеальных семей не бывает. Единственное правило в хорошем браке – никогда не претендовать на хороший брак. И любить, принимая во внимание совместный опыт. Конечно, вы можете мечтать о Тарзане, который спустится на лиане и украдет вас… но будьте готовы к запаху его подмышек. Выходя из роли командира космического корабля глупости, я осознала, что мой страх потерять себя в замужестве был просто нелепым. Конечно, даже в браке можно иметь абсолютно все… только не все сразу.
Отличаясь особым умением заводить врагов, я бесстрашно ринулась через толчею на мостовой у церквушки на краю Риджентс-парка, мимо Дариуса и его южноафриканского жениха Норберта, мимо Женщины, которая в Прошлом Делала все Лучше и Успешнее, чем Любая Другая Женщина во Вселенной, а сейчас была Измученной, Слабой, Плохо Работающей и такой же Реальной, как все мы. Я пронеслась мимо Селестии, булимичной вегетарианки «свободного падения», которая флиртовала с отцом Анушки, говоря ему, что она не против, чтобы он называл ее «моя сладкая», если только тот не собирается ее съесть.
Я перепрыгнула ограду, оказавшись в маленьком садике размером с носовой платок, пробежала по аккуратно постриженному газону, напоминающему зеленое сукно бильярдного стола, и, петляя между могильными плитами, оказалась наконец на паперти, отшлифованной ступнями прихожан. В ризнице Саймон прикалывал гвоздику к серому фраку Джулиана.
– Что такое… – начал было свидетель.
До того как он успел разразиться очередной тирадой, я ударила его коленом в пах.
– Нужно испытать физическую боль, чтобы прижечь боль душевную. Помнишь индейцев из племени сиу? Это символично, – объясняла я, выталкивая Саймона на кладбище. Дубовая дверь захлопнулась, и я повернула гигантский ключ в замке по часовой стрелке.
