Вспомнились слова Кармен. Пат оглядела комнату.
Столов в кабинете было два, располагались они буквой «Т». Перекладину вверху образовывал массивный стол черного дерева, заваленный бумагами. За ним сидел Риккардо. Вертикальную «палочку» — другой стол, попроще и поменьше. Заставленный… Пат потеряла дар речи. Заставленный фигурками воинов искусной работы. Де Вега расставил на нем свои игрушки. Каких солдатиков здесь только не было: мечники, лучники, копейщики, рыцари и алькасарские наездники, Пат увидела даже две колесницы и огромное диковинное животное, которое, как она вспомнила, называлось «слон».
Девушка осторожно покосилась на Риккардо. Граф был спокоен. Сделал большой глоток своего напитка и выжидающе посмотрел на нее.
— Риккардо, что с тобой? Вернулся в милое беззаботное детство? Хочешь, кукол пришлю? — наконец спросила Патриция.
Он рассмеялся.
— Ты не первая, кто меня об этом спрашивает. Нельзя писать книгу о войне, анализируя те или иные битвы, не имея их реконструкции перед глазами. — Риккардо замолк. — Так вот, детские игрушки прекрасно подходят для этих целей. Это мои любимые фигурки, помню, их подарил мне отец, еще лет в семь, это был последний его подарок.
Пат улыбнулась:
— Это не единственная твоя странность.
Одеяние Риккардо повергло ее в шок. Бесформенные широкие штаны — в них можно было бы поместить двух графов Кардесов — и простая льняная рубаха с короткими рукавами, на ней было всего две пуговицы огромной величины, причем верхняя явно намеревалась оторваться — висела на одной нитке. Портрет дополнял черный наруч на левой руке…
— Ты сам себе это сшил? Не удивлюсь, судя по швам, это так и есть.
— Нет, это подарок — одежда паасинов.
— Лесные жители носят это? Наверное, шум и неуклюжесть способствуют успешной охоте? — ехидно произнесла Пат.
— Это наряд жреца, — скупо ответил Риккардо.
— Граф Кардес стал шаманом полудикого племени? Поздравляю! — захлопала в ладоши девушка, теперь она сидела в кресле для гостей, напротив де Веги.
— Нет, но я имею право носить эту одежду. Она удобна и нравится мне.
— Риккардо, знаешь, я жалею, что так быстро рассталась с тобой, нужно было потратить на это больше времени. Ты совсем плох. — Пат грустно вздохнула. Де Вега ее уже не смешил, а пугал.
— Да. Ты ушла, и я свихнулся без твоей заботы, — зло бросил де Вега.
Он демонстративно отвернулся и раскрыл большую книгу в массивном кожаном переплете. Патриция встала, сделала два быстрых шага и взяла книгу из его рук, Риккардо недовольно посмотрел на нее.
— «Три рыцаря»[32], — задумчиво прочитала она. — О чем книга?
— Хочу огорчить, картинок там нет, — заметил Риккардо.
Это было слишком. Пат отреагировала немедленно.
— Сейчас дам пощечину! Я серьезно!
— Вот, уже угрозы пошли, — пожаловался сам себе де Вега. — Это повесть о настоящей любви и дружбе. О том, что так редко встречается в нашем мире. Но читать нужно осторожно, первая часть ее вызывает радость, вторая слезы… Рекомендую. Я ее не раз перечитывал.
— Как-нибудь прочту, — пообещала Пат и положила книгу на край стола.
Неудачно. Тяжелая книга упала на пол. Риккардо резко наклонился за ней.
Пуговица оторвалась, рубашка раскрылась. Пат едва не закричала. Попыталась, но язык отказал. Грудь и живот Риккардо были изуродованы страшными шрамами. Такие раны смертельны. Патриция знала, что он никогда не дрался на дуэли и в сражении не был ни разу ранен.
Де Вега никогда не упоминал ни о чем, что могло быть причиной ранений. А Патриция думала, что знает о нем все.
— Что случилось? — Риккардо попытался улыбнуться. — А, пуговица отлетела? Да, не умею я их пришивать. А эту рубашку слугам поручить нельзя. Самому надо.
— Другое, — нервно произнесла Патриция. — Что с тобой? — она указала рукой на разошедшуюся рубашку.
— А, это! — помедлил с ответом де Вега. — Так, было дело, волк подрал.
— На охоте? — переспросила она.
Риккардо никогда не охотился сам, хотя и принимал участие в охотах, устраиваемых другими, чем вызывал насмешки.
— Нет, в гостях у паасинов.
— Что они с тобой сделали?
Граф Кардес, скорее всего, понял, что будет проще рассказать всю правду, чем упорствовать. Он знал — она не отстанет.
— У паасинов есть такой обряд, — начал Риккардо. — Когда юноша становится мужчиной, ему дают нож, и он дерется один на один против большого черного волка. Если побеждает — устраивают праздник в его честь, а волка хоронят, как паасина, на родовом кладбище.
— Если нет?
— Хоронят человека. Хоронят и забывают. Навсегда.
— Ты победил?
— Нет.
— Как это? — удивилась Пат. — И вообще, при чем здесь ты?
— Я узнал об этом обряде и захотел доказать себе, что я мужчина. Паасины долго не соглашались, но я сумел их убедить. Волк был просто огромный, выше, чем мне по пояс. А у меня только большой нож против его клыков и когтей. Умирать в восемнадцать лет страшно. Что было, помню плохо. Только конец: волк повалил меня на землю, вцепился в левую руку, я успел закрыть ею горло.
Он рвал мне когтями живот и грудь, я бил его ножом в брюхо. Потом… потом он вдруг отступил. Мы долго смотрели глаза в глаза, наконец он развернулся и скрылся в лесу. Меня приняли в племя паасинов. Я теперь один из них. До меня из всех людей это удалось лишь моему тезке.
— Тому, что был колдуном? — уточнила она.
— Да, но не «был», а слыл! — поправил ее Риккардо.
— Почему я об этом не знала? — Пат решила, что оправилась настолько, что может уже возмущаться.
Риккардо обидно рассмеялся.
— Пат, милая, ты привыкла к тому, что я все рассказывал тебе, но есть вещи, о которых следует молчать. Мы ведь тесно не общались, до свадьбы дело не дошло, — Пат почувствовала, что краснеет, — поэтому моя маленькая тайна осталась тебе неизвестной.
— Не верю, — логика у нее работала хорошо, — откуда в Кардесе столько черных волков, если каждый паасин должен убить одного?
— А в Кардесе черных волков нет, — ответил де Вега. — Только серые, но их паасины не трогают. Священны.
Патриция замерла, чуть приоткрыв рот. Риккардо улыбнулся.
— Волка призывают жрецы-шаманы. Это бой не с животным, а с самим собой. С отражением. С темной стороной натуры, эмоциями и чувствами, что затмевают разум. Воин должен уметь их обуздать, победить.
— Но ты ведь его не победил? — перебила его Пат.
