Сейчас в офисе был обед, служащие разошлись кто куда, и Чарли, оставшись одна, в который уже раз мучила компьютер, пытаясь подать запрос в общую информационную сеть об интересующих ее людях. Компьютер, как всегда, клинило: он у нее был старинного образца, с большим монитором вместо просмотровой рамки и постоянно зависал.
Пытаясь куда-то пробиться, она вся ушла в процесс истязания клавиатуры, когда кто-то постучался с той стороны в стекло, у которого она сидела, стук раздался чуть не у самого ее плеча, и Чарли, вздрогнув, повернула голову, по привычке сжимая пустую левую ладонь, за окном висел обшарпанный флаер — нечто вроде того, что купили на днях ее родители, только с виду еще древнее. На месте водителя сидел Леха и стучался, протянув руку через открытое боковое стекло.
После первых секунд полного остолбенения Чарли вскочила, не зная, как ей быть, как ей ему открыть?.. А его это, похоже, ничуть не заботило: убедившись, что его увидели, он развернулся в воздухе, просигналил ей рукой — мол, поберегись! — и влетел в помещение прямо сквозь стекло, под страшный звон и водопад осколков. Машина замерла на свободном пространстве перед ее столом. Из-за столешницы высовывалось радостное, хотя и слегка ошалевшее лицо Чарли с приоткрытым ртом. Леха выскочил из автобуса, хлопнув дверцей, подошел и как ни в чем не бывало уселся на край стола.
— Ну, как отдыхается?
— Ты что творишь? — Она окинула взглядом здоровенную дыру, проделанную в стекле. Спросила это с улыбкой, хотя и тревожной, однако совершенно неуместной для подобного черезвычайного происшествия. И добавила слегка озабоченно, словно не вполне веря своим словам: — Тебя же арестуют!
— Твоя адаптация идет полным ходом! — Он тоже глядел на нее улыбаясь, чуть прищурясь.
— А у тебя, как я вижу, с ней большие проблемы.
— Были, — сказал он. И продолжаются:
— И понял я, что променял Безумье на него ж… —
тихо пропел Леха последние слова песни, звучавшей в безвременье. И встрепенулся: — Кстати, об адаптации — как ты думаешь, успеем мы сесть в мой экипаж и смыться отсюда до того, как нагрянет полиция? Может, покатаемся? У тебя ко мне, наверное, масса вопросов?..
В это мгновение дверь приемной открылась ив нее вошел не кто иной, как Лидер. Едва глянув на двух молодых людей, флаер и прочее безобразие, их окружающее, он произнес на ходу:
— Прошу вас на пару минут задержаться. У меня к вам будет небольшое деловое предложение. — С этими словами он скрылся в дверях кабинета. Чарли оторопело глядела ему вслед: за столько дней она не обнаружила в этом мире никаких следов Игры, не встретила ни одного знакомого по Игре лица, не услышала ни одного имени, и вдруг на тебе — являются во плоти сразу двое, буквально один за другим.
— Откуда он здесь… взялся? Со своим предложением?..
— Да черт с ними обоими! — сказал Леха, поднимаясь. — Пошли! Не забывай, что у нас еще проблемы с полицией.
— У нас?.. — возмутилась Чарли, задерживаясь у стола.
— Вернее — они будут у тебя, если ты здесь останешься. И в полиции тебе уже точно никто не расскажет, откуда у инопланетного агрессора росли ноги, почему у него были такие длинные руки, такие зоркие глаза и такие острые зубы. — Он уже захлопывал дверцу, а Чарли делала то же с другой стороны, плюхнувшись на сиденье с ним рядом. — Но самое главное, что и я тебе этого не расскажу, — закончил Леха, трогая.
— Почему?..
Они вылетели сквозь дыру в стекле, еще ее увеличив, и понеслись, ныряя на большой высоте меж небоскребами.
— Потому что, веришь ли, я сам не знаю, откуда там что растет. Конечно, ломал над этим голову, чего только не предполагал: может быть Земля вошла в некую разумную зону космоса или на нее наткнулась организованная мыслящая энергия, пропадающая со скуки в космической пустоте. А может, такая энергия вызрела в ней самой — не без нашей помощи.
— Я уже начала думать, что мне все пригрезилось…
— Этакий затяжной крупномасштабный глюк, — усмехнулся Леха. — Со мной в главной роли. Неужто ты так мною бредишь? Что бы на это сказал старина Зигмунд по фамилии Фрейд?
— Но ты-то должен был все знать! — Чарли пропустила мимо ушей его шуточки. — Ты ведь получал информацию, где-то брал артефакты, был «передаточным звеном»!
— Все получалось само собой, как, например, с твоим хлитсом: просыпаюсь утром, а он на руке, и я совершенно точно знаю, что это такое, как называется, кому, где и когда я должен это передать и как мне телепортироваться на место встречи. Сначала мучился, терялся в догадках, потом понял — зачем? Может, «Оно» мне и это подсказало. Какая нам разница, что это и откуда, главное, что «Оно» выбрало нас и подарило нам то, чего мы хотели.
— Хотели?.. Ты уверен?
— Уверен. Уверен, и самое интересное, что мы с тобой сможем рассказать нашим детям — это история нашего знакомства. — Он обнял ее за плечи, поглядев в глаза. — Знаешь, как они будут нам завидовать? Мы сами себе будем завидовать!
— Леш, я вот о чем все время думаю, — тихо сказала Чарли. — Мы ведь выиграли. Я считала, что в Игре все должно быть по правилам — преодолей все препятствия и получишь Главный Приз — что-то большое, незабываемое, такое, чтобы сердце рвалось из груди — какая Игра, такой должен быть и приз. А нас просто вернули к обычной жизни.
— А разве ты не об этом мечтала? — сказал он, резко забирая вверх.
— Я мечтала освободить Землю от нашествия.
Но никакого нашествия не было. Я очнулась на «Ковчеге», в зале ожидания, мама мне сказала, что я потеряла сознание перед самой посадкой в транспортный корабль. То есть я там собирала вещи, выезжала, со всеми прощалась, но ничего не помню, словно я какое-то время в себе отсутствовала.
— Представляю, как ты была счастлива, увидев своих. Наверное, сердце рвалось из груди?..
— Так ты считаешь, что это и есть Главный Приз? Подарить мне то, что я и так имела?..
В кабине стало прохладно, но Чарли этого не замечала. За разговором она и в окна забыла глядеть, далеко внизу проплывал город, и с высоты уже можно было увидеть, что лежит этот город не на «планете», а на огромном самостоятельном куске земли с неровно сколотыми краями. Если вглядеться, то в окружающем воздушном океане со всех сторон можно было увидеть темные пятнышки — словно камни, зависшие в пространстве, а подключив воображение, нетрудно было себе представить, что это такие же земные глыбы — осколки разбитого мира, только во много раз уменьшенные расстоянием.
В верхнем этаже одного из небоскребов за разбитым стеклом стоял человек и глядел в небо, барабаня в задумчивости пальцами правой руки по клавиатуре старинного компьютера. На монитор он не смотрел, забыв, похоже, и о клавиатуре, и о мониторе, и о собственной руке. Между тем на экране напечаталась большая ярко-желтая надпись
«ПРИЗОВАЯ ИГРА!»
И зависла.
— Согласен, что это несправедливо, — сказал Леха, поднимая боковое стекло.
