Но Белов уже бежал.
Он не видел уже, как там, далеко за его спиной, из ямы вверх полетели дымящиеся головешки и искры – салют.
Он не услышал также нового взрыва мата, вылетевшего из ямы: одна из головешек, подкинутая вертикально вверх, упала назад, точно вниз, прямо на головы.
Он бежал быстро, легко, натренированным, скользящим бегом.
Белов бежал к шоссе – вдогонку судмедэксперту.
* * *
Евгений Ксенофонтович, судмедэксперт, к машине шел не спеша, прогуливаясь, можно сказать. Не каждый день выпадает такая удача: пройтись по осеннему лесу!
Услышав выстрел – где-то далеко, там, за спиной, в лесу – он ожил, встрепенулся:
– Хм! На уток? Поздно. Зайца? Рано зайца бить! Еще не отлинял заяц к зиме. Эх, молодость! – Он приложил к плечу воображаемое ружье, прицелился: – Бабах!!
– Евгений Ксенофонтович! – Белов, догнавший его, схватил его сзади за локоть.
– Что случилось?! – Евгений Ксенофонтович даже вздрогнул от неожиданности, а оглянувшись и поняв, что перед ним Белов, подозреваемый, он испугался просто до смерти: – Вы?!?
– Я, я! Меня, как видите, освободили. Послали за вами, вдогонку. Давайте-ка к машине, быстро – подмогу вызывать!
– Подмогу?
– Именно! Убийцей оказался Власов, представляете? Во всем сознался. Давайте побыстрей к машине! Все расскажу вам на бегу. Вперед, вперед!
Перед глазами Белова стояла, как символ победы, все та же картина: деревенский нужник, ведро с водой, два кирпича…
– Поторапливаемся! Там дело плохо.
Они побежали быстрее, обмениваясь короткими фразами:
– Не понимаю… Как же Власов?
– Увидел труп… Не выдержал… Сознался…
– Но труп же… закопали вы, а не он – нет разве?
– Я… Это верно… Я труп закопал, потому что… он, Власов, меня закопать-то… и заставил… Скотина… Хотел свалить убийство… и все остальное навесить… На меня…
– Но как возможно?
– Угрожал… Обещал с детьми расправиться…
– С вашими?
– У меня нет детей! – ляпнул Белов, потеряв контроль, но тут же спохватился: – Конечно же, с моими… грозился…
– Ничего не понимаю! Сумбур! – Судмедэксперт начал сбиваться с дыхания от быстрого бега.
– А что понимать-то? Власов убил, и в землю… Моими руками… Невинными…
– А цель? Мотив? Что за мотив был у Власова?
– Контрабандист он, Власов ваш… Переправлял иконы в Мюнхен… Подделывали. А Тренихин им помешал. Подделку опознал. И жизнью поплатился! Давайте побыстрей. Нам срочно нужно… Подкрепление!
– А вы – того? Вы это все – серьезно?
– Какие шутки? Он там в окопе… Отстреливается!
– Я слышал выстрел, да!
– Вот!
– Но… Вы ж сказали – он сознался?
– Сознался! А потом одумался. Нет, сказал, живым не дамся! Прыг в яму, к трупу: на-ка – не возьмешь!
– К трупу?
– Конечно, к трупу! Да! Потом на дерево залез.
– Не понимаю!
– Фантастика сплошная! Не видел сам бы – тоже не поверил бы!
– Наверно, он сошел с ума?
– Наверно!
– Послушайте, – вдруг что-то заподозрил Ксено-фонтыч. – А вы-то сами, грешным делом… не сбежали?
– От четверых-то? Вооруженных? А где наручники тогда?
– Да, это правильно.
– Да если я сбежал бы… Как вы сказали… Наверно б я за вами, за подмогой, не бежал бы, а?
– Действительно, было бы глупо. Извините.
– Ничего. Бывает!
Лес кончился. Вот и шоссе. И РАФик.
– Евгений Ксенофонтович… Вы уж водителя-то… На подмогу, к ним! Он в форме… С пистолетом… А мы-то с вами… безоружны… Подмогу вызовем…
– Согласен!
* * *
Подбежав к РАФу, они секунд пятнадцать не могли сказать ни слова – оба совершенно сбили дыхание. Белов специально гнал что было мочи – чтоб оторваться от возможного преследования, с одной стороны, и чтобы подавить начисто способность фельдшера хоть сколько-нибудь соображать. Эта цель была достигнута: у обоих в глазах летали светлые мухи, от перенапряжения к горлу подкатывали приступы тошноты.
Водитель, выскочив из РАФа, смотрел на обоих с тупым ужасом…
– Юрка… – Ксенофонтыч, не в силах отдышаться, махал руками, словно отгоняя комаров. – Там все переменилось… Давай к ним, дуй… Убийца – Власов!..
– Власов?! – водитель Юрка улыбнулся вдруг, недобро, озаренно. – Мог. Власов – мог! Я чувствовал давно – гнилой мужик-то. С дерьмецом…
– Он там окопался… – ввернул Белов. – Такая гнида… Евгений Ксенофонтович… К рации давайте! Просите опергруппу, сюда. Скорее, срочно!
– Власов – эх! – Водитель покрутил башкой, довольный. – Во всей прокуратуре сука первая! – Он вдруг сказал типичным тоном Власова: – «Разжалую»… Козел и есть козел!
– Не стой! Не рассуждай! – махнул водителю Евгений Ксенофонтович. – Они в лесу там… Прямо… Беги по тропинке, не сворачивая…
– Километра два… – уточнил Белов.
– Вынь пистолет-то, вынь! Не шутки!
– Но сразу, как увидишь – не приближайся сразу! Может, гад, пальнуть! Сначала «стой» кричи!
– Ну, это уж – будь спокоен! – Водитель Юрка передернул затвор. – Уж от меня-то Власов не уйдет!
* * *
– Так. Теперь рация! – Белов влез в кабину РАФа первый и, быстро взяв двумя руками телефонный шнур, сильно растянул. Почувствовав, как там, внутри оплетки, оборвались провода, Белов протянул трубку Евгению Ксенофонтовичу:
– Давай, звони, я ведь не знаю как…
– Ч-черт, не работает!
– Тогда звони на ближайший пост ГАИ!
Пока Евгений Ксенофонтович дул в трубку, Белов открыто, не таясь, оторвал проводку зажигания. Замкнул. Мотор завелся, запыхтел.
– Нет, не работает! – в сердцах дал трубкой Ксенофонтыч по рации.
– Поедем, ничего! К ближайшему посту!
– Да! Больше делать нечего!
Белов сдал РАФ назад, осторожно въезжая правым задним колесом в канаву.
– Ну вот! Застряли, ч-черт! И рация не пашет! Все один к одному!
РАФ раскачивался туда-сюда, буксуя.
– Ты выйди, подпихни чуток, Евгений Ксенофонтыч!
Судмедэксперт вышел.
– Так! Двинь еще! Ну, раз, навалился! Так-так-так… Пошел, ура-а!
Белов нажал на газ и газанул.
Евгений Ксенофонтович остался на обочине, разинув рот.
